вруна, а потом клали свою монету в копилку, свято веря, что совершают важный вклад в борьбу германских ткачих с проклятым капитализмом. Схема, по которой действовал Гёльц, лично Гросскопфу была весьма понятна, но Гёльц находился под протекцией властей и был практически неприкасаем.
В ту пору между ними впервые случилась своеобразная дуэль, и они скрестили воображаемые клинки. Гёльц обожал рассказывать на митингах о бедственном положении немецких рабочих. «Мы боремся на советскую Германию!» – кричал он и поднимал в воздух, как было принято у бойцов «рот фронт», сжатый кулак.
Гросскопф написал в Запсибкрайисполком, указывал на фактические ошибки описания положения в Германии, попадавшие в газету «Советская Сибирь», протестовал по содержанию плаката, вывешенного на здании Городского торгового корпуса: «Долой кровавую диктатуру, да здравствует Советская Германия». Понятно, что и статья, и плакат были делом рук Гёльца.
Кажется, Гёльц чуял, что бывший соотечественник косо на него смотрит, и решил взять реванш, выбрав подлую стратегию, – в своих выступлениях нападать и открыто очернять личность консула. Он это и сделал, например, перед рабочими трикотажной фабрики «Автомат».
Закономерным результатом такой клеветы стали анонимные телефонные звонки с угрозами в адрес консула. После того, как звонящий удостоверялся, что говорит с Гросскопфом, он, не представившись, начинал поливать консула грязью, непристойно ругаться и угрожать тем, что того непременно должны убить или повестить…
Знал Кремер и то, как после прихода к власти Гитлера, Гёльц, поджав хвост, запрашивал в консульстве помощи и убежища…
Взгляд Кремера упал на настольные часы, вмонтированные в граненый кусок зелёного мрамора. После отъезда Марты все постепенно приходило в упадок, покрываясь слоем пыли. Кремер терпеть не мог грязь и неряшливость. «Когда же она уже появится, эта новая уборщица!?» – с досадой подумал он.
Глава 9
Узнав, что Варвару берут на службу в консульство, родители и Юра обрадовались. «То ничего, то все одновременно на голову посыпалось!» – всплеснула руками мама, не в силах сдержать улыбку. Она очень постарела в последнее время, милая мамочка, и не мудрено, потому что на такой работе, как у неё, женщины дряхлели очень быстро. От её скандинавской красоты не осталось и следа; светлая кожа рано теряет свою свежесть и молодость, увядая, как прекрасный цветок. Морщинки в уголках глаз после летнего солнца стали похожи на веер со светлыми и темными гранями, – это ужасно портило её некогда очаровательное лицо.
А вот Леся приняла новость о новой должности в консульстве достаточно сдержанно, даже холодно. Это было абсолютно на неё не похоже. Варвара почувствовала, что сестрица завидует, хотя всячески старается не подать виду. И завидовать, в сущности, оказалось нечему.
И Николай
