выехал из Нальчика. Где он теперь, она не знала.
Так, за разговорами одних, дремотой и сном других незаметно прошло время. С крыльца сбежал лейтенант и крикнул:
– Военврач, товарищ Перов!
Виктор Иванович, которого сильно толкнула Дора Игнатьевна, подскочил, спросонья не совсем соображая, где находится, но лейтенант его уже заметил, подошёл к нему и сказал:
– Военком приказал отправляться на вокзал, поезд идёт через час.
Перов туго подпоясался своим же широким ремнём, расправил гимнастёрку, надел фуражку и зычным голосом скомандовал:
– Команда медиков, ста-а-а-новись!
Спустя пару часов все уже были в вагоне, заняв для команды два соседних купе. Многие начали устраиваться спать, только Борис Яковлевич себе место не занимал, продолжая сидеть и смотреть в окно. «Скоро будем проезжать Майское, – думал он, – а вдруг там Катя стоит?» Таисия Никифоровна устроилась над Алёшкиным, а пока сидела внизу, напротив него, и тоже задумчиво смотрела в окно.
Майское проехали уже в темноте, и, кроме нескольких мужчин, освещённых тусклыми фонарями, на перроне никого не было. Борис вышел в тамбур покурить. Когда он вернулся, Тая уже улеглась наверху, а его скамейка была раздвинута, и на ней лежал его плащ, аккуратно разостланный. Подушку заменяла сумка Таисии (у неё, кроме чемодана, была ещё и большая сумка).
Борис Яковлевич был немного удивлён такой заботливостью Таи, и в то же время эта забота была ему приятна. Вскоре, улёгшись поудобнее, он крепко заснул.
Дорога до Москвы прошла без особых приключений. На следующий день после отъезда из Нальчика Перов под великим секретом торжественно сообщил всей команде, что они следуют в посёлок Софрино, расположенный недалеко от Москвы, где вступят в ряды вновь сформированной 65-й стрелковой дивизии. Где это Софрино, никто точно не знал, не знал этого и сам Перов.
Всю дорогу, длившуюся около двух суток, хотя поезд шёл с хорошей скоростью и почти не останавливался, Виктор Иванович оказывал Тае знаки внимания и надоел ей своим ухаживанием до невозможности. Борис и Дурков держались от всех немного в стороне, они смотрели в окно на проносящиеся мимо селения, городки, кустарники и перелески и думали. Борис обдумывал, что и как ему придётся делать на войне. Он, совершенно не представлял, куда его назначат – в батальон ППМ или, может быть, в медсанбат. Ему вспоминались последние наставления учителей, случаи из практики в Краснодаре, в отделении неотложной хирургии, во время дежурств в институтах им. Склифосовского и Вишневского, в период недолгой работы в Александровке. Одним словом, мысли были заняты прошлым и будущим. Иногда, как в тумане, проносились в его мозгу образы дочек и Кати, но вот это казалось ему уже сейчас каким-то очень далёким и прошедшим, главное было впереди. Видимо, сказалась его наследственность – стремление всегда осмыслять свои действия наперёд и сосредотачивать все
