по лестнице вниз. Чего колбасит-то так?
Останавливаюсь напротив гостиной. Там дед с Серафимой смотрят кино.
Опускаю глаза в телефон, проверяя на карте свой лимит.
– Шестьдесят тысяч?! Дед!
– Что? Мало?
– Конечно мало!
– Мои сотрудники в аптеке получают сорок пять. Много работают.
– Ну, перестань. Я же не сотрудник.
– А кто ты?
– Я твой любимый внук, – улыбаюсь я.
– Любимый – это правильно.
Включает свой телефон. Я терпеливо жду. Ну хотя бы до сотки… Уже можно жить.
– Всë.
Перепроверяю.
– Тридцать?! – осаживаюсь я шокированно.
– Опять мало?! – невозмутимо поднимает телефон дед.
– Не-не-не! – даю я заднюю.
Дед принципиален.
– Тридцать – это прекрасно. Спасибо дед.
Сбегаю. Перезваниваю брату.
– Дан, грусть-тоска. Дед урезал меня до тридцатки. Спасай!
– Не могу, брат, он запретил, – сонно отвечает мне Даниэль.
– Дан! – начинаю я паниковать.
Тридцать – это вообще ни о чëм. Один раз потусоваться с моими аппетитами.
– В комнате у меня, в нижнем ящичке пара сотен. Забери.
– Спасибо!
– Чем могу…
Присев на капот тачки Дана, терпеливо жду Динку, переговариваясь с охранником. Она появляется в потертых джинсах, черном худи с капюшоном и дутой безрукавке. Идет по нашему участку по направлению ко мне. Заходит в гараж.
– Не пойдет… – отрицательно качаю головой. – Для нашей тусовки нужно коктейльное платье.
– А для моей – джинсы,– смотрит она на приоткрытую дверь.
– Такую я тебя не повезу.
Невидяще взглянув на меня, выходит через дверь.
– Окей! Джинсы, так джинсы, госпожа нелепость.
Иду за ней. И… открыв рот наблюдаю, как она садится на черный байк Воронина.
– Дина?!
Что за?…
Молча надевает протянутый ей литой шлем. Застегивает его снизу. Обнимает Воронина.
– Спасибо за дверь, Дагер.
С щелчком опускает забрало, и они срываются с места.
Зашибись… Вот это «динамо».
***
Дина
Мы останавливается на одном из перекрёстков с "Арбатом". Я была здесь несколько раз днем, но давно…
С ночной его версией это сравнивать нельзя! Слева от нас пешеходный мост, справа какой-то клуб с прозрачной панорамной стеной. От музыки, огней и пёстрой толпы возбужденных людей меня наполняет восторгом и предвкушением какого-то праздника.
– Пойдём, Дин.
Паша тянет меня за руку к мосту.
– Так значит, ты была Кузнечиком? – бросает на меня Воронин снисходительный взгляд.
– Значит – была.
– Еще
