Ты?! Ты что с ней сделал?! Подонок! – а затем и отца.
Мои родители!? Они здесь? Какой кошмар! А на Диме даже трусов нет. Он ведь так и открыл дверь… И они его видят. Мои папа и мама. Без всего.
Я спрыгиваю с постели, ничего не соображая, в истерике и ужасе собираю белье и одежду с пола. Руки трясутся. На простыне видны следы моей невинности. Перед глазами плывет, меня водит из стороны в сторону. Какой позор! Какой же бесконечный, убийственный стыд! Что подумает обо мне Дима? Мать обзывает его таким словами, что я хочу удавиться. Наконец-то разыскав все вещи, я прижимаю к груди туфли и быстро прохожу мимо Димы, даже взглянуть ему в глаза не могу – боюсь, настолько мне стыдно.
– Дмитрий Егорович, ради бога, извините, гостиница приносит глубочайшие извинения. Эти люди подняли такой шум, мы решили, что произошла какая-то ошибка. Всё, конечно же, будет оплачено за счёт заведения. Мы обязательно преподнесём комплимент от отеля.
– Да ладно, – слышу я Димин голос. – Иванка, – окликает он меня, но его отвлекает мой папа, оставшийся у двери.
– Я тебя засужу! – орёт отец. – Ты у меня надолго сядешь! Моя девочка! Силой взял, гад! Думаешь, если богатый, то всё можно!
Я иду куда глаза глядят. Бреду босиком по гостиничному ковру, кажется, к лифту, и всё ещё жму туфли к груди. И хочу умереть от этого позора, от ужаса, что испытываю.
– Иванка! Доченька! – Кидаются ко мне мать и отец, оба обнимают.
За спиной хлопает дверь.
– Надо сразу же в полицию.
– Я так и подумала, что с тобой что-то не то. Не могла моя девочка трубку кинуть и на ночь куда-то… Если её кто-то не заставил.
– Он тебе что-то подсыпал?! – рычит отец.
– А этот гусь Кирилл?! Одного борща у нас кастрюли четыре съел, так ещё и на его свадьбе была, бедная моя. Так и знал, что праздник богачей добром не закончится. Жаль, дедовское ружьё у меня на даче осталось, я бы…
– Да прекратите вы наконец! – плачу, тыча в кнопку вызова лифта.
Администраторша спешит по лестнице, не оглядываясь. Стыдно, как же ужасно стыдно и неловко.
– Папа тебя по сим-карте нашёл, дядя Коля же в телефонной компании работает.
– Умоляю вас, замолчите оба, – плачу.
– Сейчас главное – не мыться. Маленькая моя, ну как же так? Надо было на помощь звать. Если мы снимем его биоматериал, то в суде сможем доказать.
– Я пошла с ним сама. Успокойтесь, ну пожалуйста.
Возникает пауза. Открывается лифт.
– Как, сама? – затихает мать, выравнивая спину и вытягивая шею.
– Вот так – сама! – плачу громче, тычу на кнопку первого этажа.
– Доча, не надо прикрывать этого богача!
– Я пошла с ним сама! – повторяю надрывно, никогда так не разговаривала с родителями, но их гиперопека довела нас вот до этого. – Потому что он мне понравился, и хватит уже.
В лифте снова тихо, слышно только, как щëлкают этажи, пока мы
