на руках грудного ребенка, помочь ей, старуха согнулась пополам и медленно осела на дорогу, замедлив тем самым движение толпы.
Шедшие следом обессиленные женщины и дети остановились, не решаясь обойти распластанную на земле старуху. Конвоиры грубыми криками стали подгонять остановившихся людей, среди которых стал нарастать ропот.
– Дайте передохнуть старому человеку!
– У кого есть вода?
– Что Вы делаете, она же Вам в матери годится?!
– Господин офицер! Проявите милосердие и оставьте бедную женщину!
Изменившись в лице, немецкий офицер подскочил к выбившейся из сил старухе и выхватил из кобуры пистолет.
– Вставай, грязная свинья! – с надрывом прокричал он.
Не дождавшись ответа, офицер выстрелил в голову старухи.
Именно этот выстрел и раздавшийся следом крик находившейся рядом молодой женщины прервали размышления Сабины, которая с недоумением взглянула на бесформенное тело с простреленной головой, все увеличивающуюся лужу крови и начавшего громко плакать грудного ребенка.
С этого момента Сабина потеряла всякое представление о времени и пространстве. Раздвоенность сознания исчезла сама собой. Казалось, исчезла не только раздвоенность, но и само сознание. Оно отключилось, растворилось в той непереносимой боли тела и духа, которую она испытала при виде убитой женщины. И только бессознательное своими всполохами воспоминаний нет-нет да поднималось из глубины души, заставляя кровь пульсировать в каком-то сумасшедшем танце между жизнью и смертью.
В этих воспоминаниях не было никакой последовательности. Однако их произвольность и хаотичность вписывались в определенную логику, подчиняющуюся своим внутренним законам и отражающую безумие происходящего.
Ощущения безысходности и покоя, прошлого и настоящего, былых фантазий и смутных желаний настолько смешались с усталостью и отрешенностью от мира, что Сабина пребывала словно в прострации. Лишь изредка ее изможденное тело реагировало на физическую боль, так как уставшие ноги, обутые в старые, давно изношенные туфли, саднили, и на глаза наворачивались слезы.
Впрочем, туфли были по-своему удобными. Сабина никак не могла расстаться с ними, как и с остальной, вышедшей из моды одеждой, включая длинную поношенную юбку. Однако впопыхах, когда немцы выгнали ее из дома, она не успела привести в порядок застежки на своих старых туфлях. Через какое-то время пространство между ступнями ног и внутренней стороной туфель заполнила дорожная пыль, а откуда-то взявшийся острый камешек постоянно врезался в пятку правой ноги, доставляя неудобство и боль.
Сабина пыталась остановиться и вытряхнуть колющий ногу камешек. Однако, получив прикладом удар в спину и подгоняемая постоянными окриками немцев, она прекратила свои попытки. И хотя боль в ноге становилась все сильнее, а стертая в кровь пятка постоянно ныла, Сабина, тем не менее, стиснув
