счастью, развивать свою мысль мадам зазнайка не стала и, вильнув всем своим внушительным корпусом, удалилась в темноту коридора, оставив нас с ректором снова одних.
– Фух! – выдохнула я, нисколько не скрывая своих эмоций от Эдмонда. – Тот ещё фрукт ваша маман, господин ректор.
Ответом мне был острый как лезвие взгляд.
– Ладно, ладно, молчу, – примирительно подняла руки вверх. А после, снова вспомнив о насущном, добавила: – Как я поняла, теперь от меня не отстанет какой-то там попечительский совет. Надеюсь, в этот раз вы дадите нормальную одежду, которую мне не придётся модернизировать на свой вкус!
И снова этот скрип зубов! Ах, музыка для моих многократно оскорблённых местной знатью ушей.
Ректор молча создал портал, не желая вступать со мной в пререкания. Видимо, общение с матушкой сильно подкосило его и без того не слишком уравновешенную психику. Что ж, молчать это хорошо. Молчание – золото. Так ведь?
Я не удивилась, когда снова оказалась в знакомом кабинете, выдержанном в мужских тонах. Я даже вдохнула полной грудью, наслаждаясь запахом дорогого дерева, пыльных штор и… кажется, табака, тоже дорогого. Только не видела, чтобы ректор раскуривал трубку… Может, ароматизатор у него такой?
Мотнув головой, прогнала неуместные мысли. Сейчас мне нужно было выстоять в неравном бою с зашоренным ректором, а это требовало всей концентрации.
– Итак, – начал мужчина, подойдя к своему роскошному столу.
– Итак, – эхом ответила я, скрестив на груди руки.
Эдмонд поднял на меня взгляд и удивлённо вскинул бровь. Я решила сразу расставить точки на и, ё и прочими буквами, и выдала свои требования:
– Так как мне предстоят новые смотрины и я задерживаюсь в вашем негостеприимном мире, хотелось бы у вас, как у принимающей стороны, попросить всё же предоставить мне нормальную одежду, еду, питьё и возможность подготовиться к заседанию попечительского совета. Было бы крайне любезно с вашей стороны, если бы вы хотя бы в двух словах подготовили меня к тому, что ждёт на совете. Ну и… О, Снежка!
Заметив пушистую пропажу, я метеором метнулась к котёнку и тут же подхватила её на руки. Ректор и слова против сказать не успел, – а он точно собирался, успела заметить по испепеляющему взгляду, брошенному в мою сторону.
– Оставьте мою до.. Снежианну в покое, – с усталостью в голосе произнёс ректор, на что котёнок вполне однозначно заявил свой протест громким «мау!». – Снежа, это не обсуждается. Нам нужно серьёзно поговорить с твоей… игрушкой.
Я захлебнулась от новой волны возмущения. Я – игрушка?! Да что он вообще о себе возомнил! Чурбан безмозглый, тупой непроходимый чурбан!
Но сказать я ничего не смогла, потому как все слова казались слишком мягкими, а пока я подбирала нужные эпитеты, ректор перешёл к моим вопросам.
– Одежду дам, после тебе принесут еду и питьё. А вот объяснять тебе, что будет на совете, я не обязан. И не хочу. Выкручивайся
