style="font-size:15px;"> Я молча кивнула, продолжая плакать. Это с моей стороны коварное вранье –hулум-hузи? Это они всё подстроили заранее: тетка уехала, чтобы мы остались наедине. Отец не зря так спешил и старался мне в глаза не смотреть. Они оба, Раиса и папа, знали, что здесь случится.
–Не понял: hулум-hузи или эти дни? –повторил Амир.
–Эти… дни, – упрямо повторила я.
Не знаю, на что рассчитывала. Добрый доктор Айболит тоже часть семьи. Он был женат на Диане –старшей дочери моего отца. Так что скорее всего я просто отсрочу свой приговор.
Что еще сильнее разозлит Амира. Он ведь мне потом не простит!
Но заставить себя отдаться ему здесь и сейчас я не могла. Хоть немного еще подышать. Хоть чуть-чуть!
–Ладно! Тебе же хуже. Ох ты и упрямая! Сразу видно: русская кровь. Ну ничего. Еще не таких кобылок объезжали! –Амир вытащил из кармана айфон в золотом футляре, набрал номер и включил динамик, подмигнув мне.
–Слушаю, –раздаю в трубке мягкий баритон.
–Доктор, здравствуй, дорогой! Это Амир беспокоит. Виделись сегодня.
–Помню. Добрый вечер! –сухо ответил Айболит.
–А мы вот с моей невестой к тебе в клинику собрались. У нас тут женские заморочки. Нужно, чтобы ты глянул.
–Что случилось? –обеспокоенно спросил доктор. –Дайте мне, пожалуйста, Машу к телефону.
–А зачем тебе Маша? Ты просто дождись нас.
–Но я не на работе, а дома.
В моем сердце робко завозилась надежда, что Айболит не сможет приехать и тогда у меня будет время хотя бы до утра.
–А ты подскочи на работу. Мы ж не чужие люди. Родня все-таки! Ради семьи-то можно от телека оторваться. Твой тесть сказал, что ты прям, как Айболит, всегда готов своих вылечить. Свои ведь тоже всегда тебе помогут. Вот и клинику помогли купить. Так что нос задирать –оно вроде как и некрасиво. Не по-братски, да?
– Я сейчас приеду, –сухо ответил доктор и отключил телефон.
Моя последняя надежда тихо умерла, не успев даже окрепнуть. Единственное, что радовало: я снова увижу доктора. Даже если он мне ничем не поможет. Всё равно. Рядом с ним как-то спокойно, что ли?
Он такой большой и добрый, как слон. Рост не меньше, чем метр девяносто. Темно-русые волосы мягкими прядями спадают на лицо. Он всё время хмурится, но светло-голубые глаза не льдистые, а, наоборот, очень добрые и бесконечно усталые. Что-то очень горькое похоронено там, внутри. Улыбка скупая, через силу. Как будто ему нужно каждый раз прикладывать усилия. При этом губы растягиваются в улыбке, а глаза остаются печальными.
Он мало разговаривает, скупо роняя слова. Так посмотришь со стороны: серьезный и малообщительный мужик, который явно хочет только одного – чтобы его все оставили в покое. Но его большие и нежные руки так осторожно прикасались ко мне, что я почувствовала себя дорогущей вазой какой-то мудрёной китайской династии.
