червонных.Архаические опусы
Четвертый фрагмент
Воскресение вновь иль тенета в раю
Человеков держать не умели, так горны,
Святый Господе наш, вструбят славу Твою,
Будет смерти косить неудобицы сорны.
Сколько можно идти, не взирая Звезды,
Причаститься ужо мы, тризнясь, не успеем,
Хоть воспросим у рыб пити мертвой воды,
Христианскую брешь травной негой овеем.
Разве Твой Иисус, всезакланный агнец,
Коль неможно закрыть сукровичные течи,
Пусть хотя бы в нощи бойный спит первенец,
Шервуд плачет по ком да восковые свечи.
Розенкранц умерщвлен, индо каверы зрит,
Черви белые там, то ль глазницы Голема,
Червны слезы текут и Звезда возгорит,
Вижди в гробе царевн, благо каждая нема.
Иисус для Тебя гробны хлебы таил,
Вин воскресных припас, безвенечный мой брате,
Дабы чрез волошки Ты нектарно испил,
Клеил розный букет ко рождественской вате.
Кличем пташек, Господь, присно шлют изловцов,
На могильщиков днесь голубков променяли,
Только тем не сносить багряничных венцов,
Ах, тяжеле их нет, смертно мы предстояли.
Как вспомянут, Отец, изъявимся в пиру,
Геть трапезные мыть, лихоимные тати,
Нищих чем побирать, и красна ж на миру
Наша черная смерть, неча белью латати.
Не явишься и Ты перебитым птушцам
И, Господе, не дашь опохмельное брашно,
Вот по смерти прими – он поидет к венцам,
Бельный пух во крови, излиенной бесстрашно.
«Травинки горние завянут…»
Травинки горние завянут,
По ним и некому влачиться,
И лики ангельские станут
Чрез кровь и смерть мироточиться.
Се наши горестные персты,
Были музыки – ныне воры,
И рты бескровные отверсты,
И паче ложи уговоры.
Ах, нас, Господь, соклеветали,
Мы от всестолий хлебов крошки
Несли Христосу и мечтали
Облечь их в синие волошки.
«Только заповедь молчанья…»
Только заповедь молчанья
Нас от бездн уберегала
В дни разлуки и страданья,
Но об этом ты не знала.
С ангелами преминует
Говорить иль петь в Эдемах,
Где он, где он, рай, мелует
Цветь певец его в поэмах.
Эти млечные гравиры
Могут быть ли меловыми,
Опер мертвые клавиры
Ручейками течь живыми.
Бдят альковин томных стены
Божевольные юниды,
Августейшие картены
Гоев зрят слепые иды.
Заноси, братия, свечки,
Ничего мы не сказали,
Херувимские сердечки
Суе льдом певцов терзали.
Воски, серебром витые,
Мироточье
