у всего Радстока в обществе неженатого мужчины, особенно со столь легендарной репутацией.
– Нам не следует вас долее задерживать. Мы вполне в состоянии сами все устроить, – заявила она.
Мелвилл послал ей задумчивый взгляд.
– Очень хорошо, – сказал он, откидываясь на спинку сиденья. – Если так для вас предпочтительнее.
Маргарет открыла дверцу, и слуга бросился на помощь.
– Я надеюсь… – добавила Элиза, пока Маргарет и Пардл выбирались из кареты, – надеюсь, мы можем рассчитывать, что вы проявите… сдержанность и сохраните в тайне сегодняшние события.
Мелвилл снова вскинул брови.
– По-вашему, я похож на болтуна? – мягко спросил он, и внезапно Элиза отчетливо поняла, что оскорбила его.
– Н-нет, просто… – произнесла она, заикаясь.
– Уверяю вас, миледи, если на этой неделе в некоей газетенке появятся сплетни обо мне, то совсем не по поводу столь скучного происшествия, как сегодняшнее.
В его голосе прозвучали резкие нотки. Элиза вспыхнула и торопливо оперлась на руку слуги. Мелвилл захлопнул за ней дверцу.
– Хорошего дня, – бросил он через окно. – И благополучного путешествия.
Кучер подстегнул лошадей прежде, чем Элиза успела ответить.
– О боже, – ошеломленно выдохнула она.
– Напишу сестре, как только приедем в Бат, – сияя от радости, заявила Маргарет. – А ты должна написать леди Селуин – вот уж кто мнит себя покровительницей искусств. Да она позеленеет от зависти.
– Я совершенно точно не стану писать леди Селуин! – воскликнула Элиза, придя в себя и направляясь к гостинице. – Никому нельзя об этом рассказывать, ни одной живой душе. Вспомни, Маргарет, под каким кошмарным условием я получила наследство. Моя репутация – не та валюта, которую нам позволительно растрачивать.
– И какой смысл попадать в увлекательные истории, если нельзя потом похвастаться? – проворчала кузина.
Тепло очага, восхитительная трапеза и сообщение о том, что коляску починят за пару часов, значительно умерили беспокойство Элизы. В Бат путешественницы прибыли лишь на несколько часов позже, чем намеревались. Поскольку к этому моменту уже опустились сумерки, разглядеть город было сложно, но, выйдя на террасу дома на Кэмден-плейс, своего нового обиталища, Элиза испытала чувство глубокого облегчения. Перкинс выбрал жилье, настолько точно соответствующее вкусам графини, что она почти поверила: этот дом построен и меблирован именно для нее. Четырехэтажное здание, вмещавшее столовую, гостиную, салон, три спальни, хозяйственные помещения и комнаты для слуг, было уютным, элегантным, просторным, светлым и отличалось от величаво-сурового Харфилда, насколько это вообще возможно.
– Дом – само совершенство, Перкинс, – сказала Элиза, вдыхая из чашки изысканный аромат идеально заваренного чая.
Дворецкий, ни разу не замеченный в склонности к высокопарным проявлениям чувств, наклонил голову:
