а не от разума, – после небольшой паузы произнес Осий. – Если бы я стал епископом Рима или учителем Криспа, то занял бы чужое место. Но, раз ты просишь быть тебе другом и духовником, я не вправе отказать. Пресвитеры Кордубской кафедры, должно быть, уже забыли, как выглядит их епископ, – усмехнулся Осий. – Я задержусь в Вечном городе. Но помни: как только я перестану быть нужен, то сразу покину тебя. И это время наступит гораздо раньше, чем ты предполагаешь.
– Благодарю, отче! – Константин хотел коснуться губами руки Осия, но в последний момент передумал. Они попрощались. Епископ был у выхода, когда император попросил его: – Снаружи дожидается Кассий Ювентин, разреши ему войти.
Осий молча кивнул. Через мгновение вошел Кассий. Увидев императора в триумфальной тоге, он выразил восхищение и стал рассыпать комплименты, сравнивая его то с Гаем Юлием Цезарем, то с самим Аполлоном.
– Оставь церемонии, – махнул рукой император. – Когда мы наедине, не утомляй меня пустыми речами. Что тебе удалось выяснить?
– Бродягу, который напал на тебя, о Божественный, звали Прокесс. Когда-то он с женой и сыном жил в рыбацкой деревушке неподалеку. Говорят, однажды на него нахлынуло отчаяние, и он стал проклинать богов за то, что родился бедным рыбаком, никогда не ел досыта, не спал на мягком и пил только кислое вино из виноградных выжимок, а после себя оставит лишь горсть меди, ветхую хижину да дырявую лодку. Сбежались соседи, его успокаивали, затыкали рот, били палками, но он не унимался. Прокесс всю ночь возводил хулу на богов, а утром они его покарали.
– В дом Прокесса ударила молния? – предположил Константин, рассказ Кассия его не слишком заинтересовал.
– Нет, о Божественный, боги поступили по-другому. Сначала они забрали у него жену. Утром он нашел ее мертвой у реки. Прокесс стал пить без продыху, его сын не выдержал и сбежал. Рыбак остался один. Тогда на него напала жуткая хворь. Страшная боль пронзила его чрево, и унять ее не могло даже самое крепкое пойло. Он отощал до костей, лишился сна. Рассудок у него помутился, взгляд стал безумным, он рвал на себе одежды и глубоко расцарапывал кожу. Прокесс никого не трогал, поэтому селяне сочувствовали ему и подкармливали. Он бродил по селениям, жил на подачки. Он всегда был очень голоден, ел кору, траву, иногда даже землю и камешки.
– Это тебе селяне рассказали? – спросил император. Кассий кивнул. – Любая история постепенно превращается в байку. Не разберешь, где правда, а где выдумки. Представь, что было бы, если бы каждого бедняка, который клянет богов, ожидала такая кара. К тому же если Прокесс никого не трогал, то почему напал на меня?
– Геростратова слава? – предположил Кассий. – Прокесс проклинал богов за то, что был бедным рыбаком, и они превратили его в нищего безумца. Он решил, что возвысится, подняв руку на Божественного императора.
– Откуда ему было знать, кто перед ним? Я выглядел как старший трибун.
«Может, боги подсказали? – промелькнула мысль у Константина. – Пообещали простить, если
