Сашка вместе с ним пьёт, только добавляет себе молока, чтобы не горячий был. Пить после стоматолога хочется нещадно.
– Не болит? – спрашивает Всеволод Алексеевич сочувственно.
– Нет. Заморожено ещё всё, только анестезия проходить начинает. Перемещается, зараза, от десны куда-то к подбородку, противно. Всеволод Алексеевич? Господи, а вы-то чего побледнели? Всё, закрыли тему! Возьмите конфетку. А может, вам кусочек творожной запеканки? Ещё оставалась.
После обеда Сашка отправляет его полежать, сама крутится на кухне: перемывает посуду, возится с котлетами, а пока они готовятся, ещё успевает отдраить раковину, чтобы даром время не терять. И только выключив газ, понимает, что анестезия прошла. И лучше бы не проходила. Сашка насухо вытирает столешницу, перекладывает котлеты в контейнер, и лишь потом идёт в ванную комнату. Внимательно изучает челюсть. Ну, приятного мало. Даже в зеркале заметны наложенные швы, ниточка торчит. Ниточку мог бы и обрезать, коновал. Что ж так мерзко-то?
Идёт в прихожую за своим рюкзаком, достаёт пачку обезболивающего и коробочку с новыми иглами. Сначала относит иглы в спальню Туманова.
– Я взяла другие, как вы хотели, Всеволод Алексеевич.
– Да? Замечательно. Давай не будем их пробовать прямо сейчас?
Он не спит, просто вылёживается после обеда. Очки надел, планшет на пузо примостил, какое-то политическое ток-шоу смотрит.
– Не будем. Просто ставлю вас в известность. Можно с вами полежать?
– Что за странные вопросы?
Он охотно двигается, Сашка пристраивается на любимое плечо. Как раз больной щекой. Вот так, замечательно. Вспоминает, что вообще-то шла на кухню, обезболивающее развести. Оно в пакетиках, растворимое. Такое лучше и быстрее действует. Но вставать уже лень, пригрелась. Всеволод Алексеевич такой уютный, тёплый, приятно пахнущий. В отличие от стоматолога, от которого пахло больницей. Надо же, раньше ей этот запах нравился. Вероятно, всё дело в ассоциативном ряде. Раньше больница ассоциировалась с любимой работой, а теперь только с болезнями Туманова.
– Сашенька?
– М-м-м? – она неохотно поднимает голову.
– Тебе никакое лекарство выпить не надо?
Ишь ты, какой догадливый. Чувствует, что ли?
– Надо. Как вы догадались?
– Ты ёрзаешь. И глазки печальные.
– Что? Нормальные у меня «глазки». Глупости какие. Устала просто. Не люблю стоматологов и чужие прикосновения.
– Кто их любит, – усмехается Всеволод Алексеевич.
Сашке становится совестно. Разнылась тут, при нём. Подумаешь, потерпела полчаса чужое присутствие. А он каждый день терпит замеры сахара и дозатор инсулина. А уколы от астмы она ему сколько раз за месяц делает, и в больницы он сколько раз попадал. Совсем уж.
– Саша, иди выпей обезболивающее. Принести тебе? Где взять?
– Ещё не хватало! Я сама!
Сашка подрывается с кровати, хотя вставать совершенно не хотелось. Но он же правда
