а остальное белье кинула в корзину дожидаться очередной машинной стирки. Потом уселась в спальне перед трюмо и принялась за макияж.
Не выключенный телевизор продолжал вещать вполголоса. Когда Лена закончила наводить марафет, на экране шел прогноз погоды. К вечеру ожидался кратковременный дождь и небольшое похолодание.
Лена достала с вешалки легкий шелковый костюм, брюки и топик, затем, слегка поколебавшись, добавила к нему светло-кремовый летний пиджак – на всякий случай, чтобы не замерзнуть, если засидится у Томки допоздна.
Выключила телевизор, проверила плиту и, накинув на плечо изящную сумочку, вышла из дому.
На улице, несмотря на обещанное похолодание, было дикое пекло. Лена тут же свернула пиджак и спрятала его в пакет. Купила в киоске журнал и бодро зашагала к метро.
К Томке надо было ехать в центр. Она обитала в одном из арбатских переулков, в старенькой кирпичной пятиэтажке. Квартира досталась ей от умершей тетки, жившей совершенно одиноко и из всех родственников имевшей лишь любимую племянницу.
Вот уже года три Томка с Жекой делали в своем жилище ремонт и все никак не могли закончить его: в кухне на полу стояли банки с краской и лаком, в туалете громоздились штабеля плитки. Обои в гостиной терпеливо дожидались, пока их украсят запланированным бордюром, а спальня была заставлена мебелью из других комнат.
– Так мы и будем жить, как на складе или на вокзале, – жаловалась Томка, – с моим козлом разве что-нибудь доведешь до конца!
Слово «козел», впрочем, звучало из ее уст весьма ласково и даже любовно. В высоченном, черноволосом и усатом Жеке было намешано великое множество кровей, в том числе казацкая и ингушская. Томка этим страшно гордилась и даже когда ругала мужа, любила повторять, выразительно закатывая глаза: «Что поделать, он у меня мужчина горячий, уж такие корни».
«Горячий мужчина» полностью оправдывал свое прозвище: Томка жила как на вулкане. Дома постоянно бушевали скандалы, частенько сопровождающиеся рукоприкладством. Сын, Вовка, прятался по соседским квартирам, дожидаясь, пока родители отвоюют и помирятся. Иногда, после особенно жарких баталий, приходилось чинить мебель и убирать осколки разбитой посуды. Однако Томка почти никогда подолгу не горевала – видимо, подобная семейная жизнь ее вполне устраивала…
…Метро было по-летнему полупустым. Лена села, раскрыла журнал и погрузилась в чтение. Через полчаса она уже выходила на станции «Арбатская».
На часах было лишь десять минут третьего. Решив, что купит мороженое у самого дома, чтобы оно не растаяло, Лена не спеша прошла мимо кинотеатра «Художественный», мельком проглядела афиши и завернула на пешеходный Арбат.
Она не была здесь ровно месяц, с Томкиного дня рождения. Тогда лето только начиналось, и народу было гораздо больше. Однако и сейчас вокруг кипела бурная жизнь: художники предлагали картины, группки интуристов с интересом рассматривали выставленные на лотках расписные матрешки, примеряли военные фуражки и русские
