что издевается? Точно, издевается!
– Дюже замысловато, – почесывая пальцами ус, протянул француз, глаза которого – и от меня это не укрылось – горели любопытством.
Гордей развел руками.
– Вы уж не взыщите, Софья Алексеевна, но курам на смех ваш метод.
Этого я уже стерпеть не могла.
– Как же вы собрались идентифицировать ее личность? Или искать убийцу? – я кивнула на распростертое у наших ног тело. – Не поделитесь… любезный Гордей Назарович?
Он закашлялся, но быстро взял себя в руки. Резко поднялся с корточек и теперь возвышался надо мной, как каменная скала.
– Алевтина Максимовна Немировская, – чеканя каждое слово, произнес он. – Рождена в Псковской губернии, деревне Сосновка. Году одна тысяча восемьсот шестидесятом. Работает на Поткинской, куда я к завтрему и наведаюсь…
Стоило догадаться, что в найденном документе не только род деятельности обозначен будет. Не бог весть какое достижение, но приставу достаточно, чтобы счесть себя победителем нашего небольшого противостояния.
От ответа меня спас закончивший с санями Яшка.
– На Поткинской? У мадам Жужу? Помнится обер-полицмейстер лично обещался закрыть этот ее «вертеп разврата» к «псам собачьим», – парень, явно процитировав последнюю фразу, хохотнул, но поймав на себе хмурый взгляд старшего коллеги, смущенно потупился.
– Хватит балакать, тащи тело на сани. Повезем в холодную.
– Подождите, куда вы? – остановила я, собравшегося вернуться в экипаж пристава. – А проверить территорию? Оцепить участок? Опросить свидетелей?
Услышавший меня сторож фыркнул не хуже лошади.
– Какие вам свидетели, барышня? Окромя снега и деревьев никого и нет.
– Что, даже бомжи не водятся?
– Кто? – нахмурился старик.
– Бездомные. Даже если сейчас нет, утром появятся, как и посетители парка. Все тут затопчут. Надо фото сделать, вдруг что пропустите.
Медицинский эксперт, услышав мое замечание, поджал губы.
– Фотоаппарат, барышня, развлечение столичное и дюже дорогое, дабы его выписывать заради фотокарточек ночного парка.
– Не парка, а места преступления! Чему вас только учат? – я повернулась к застывшему у экипажа Гордею. – Полицейский должен знать и неуклонно выполнять свои обязанности.
Морщинка между его бровей стала в разы глубже. Ладони сжались в кулаки.
– Чего вы от меня хотите, барышня? Осмотр я произвел. Убиенную опознал. К завтрему проеду по месту ее… деятельности. Или мне зайцев тутошних допросить прикажите?
– Вы сейчас утрируете!
– Да как вам будет угодно, – он склонил голову в поклоне. – Прошу простить, служба. Времени нет, разговоры пустые разговаривать. Всего наилучшего!
Не успела я ответить, как вмешался сторож. Вскочил между нами, и принялся тыкать в меня пальцем.
– Гордей
