выдохнув, я куснула содержимое ложки и удивленно охнула. Как же вкусно! Кажется, в жизни ничего лучше не пробовала. Гречка просто таяла во рту.
За первой, пошла вторая, третья, четвертая. Аж за ушами трещит. И чем больше я ела, тем шире становилась улыбка на лицах обеих женщин.
Может я сильно голодная? Да не сказать чтобы очень.
– Это просто объедение! Как вы ее готовите?
– Дык на свежем сальце, Софья Алексевна. В горшочке, с грибочками, жареным лучком. Потомить ночку и с пылу с жару, родимую, прямо на стол.
Каждое блюдо Глаша презентовала так, что и у мертвеца бы слюнки потекли. Что уж говорить о моем, вполне себе живом и растущем организме?
Каша, блины, суп. Уплетая за обе щеки, я едва не била себя по рукам, чтобы не тянуться за добавкой. И только когда пришел черед ароматного чая, из душицы, зверобоя и мяты, смогла перевести дух.
Приятное разнообразие, учитывая, что мой обычный завтрак проходил куда как скромнее, и состоял из чашки растворимого кофе и куска пережаренного тоста.
В голове наконец-то прояснилось. Мысли выстроились в слаженную цепочку. Созрели важные вопросы. Да и у тетушки, раздобревшей от свежеиспечённых булок, появилось явное желание поболтать.
– Сонечка, как твое здоровьице? Не послать ли за Модестом Давидычем? – заботливо поинтересовалась она, и склонила голову к правому плечу.
Такая одинокая, хрупкая, но не сломленная. Мне хотелось ее утешить. Обнять. Убрать печаль из вопросительного взгляда. Но и врать я не могла.
Проглотив застрявший в горле кусок черничного пирога, я запила его чаем.
– Не нужно никого никуда посылать, Инесса Ивановна. Память не вернулась, но чувствую я себя намного лучше. Если вы не возражаете, я бы хотела задать вам несколько вопросов.
Тетушка – по-другому я ее почему-то уже не воспринимала – улыбнулась и кивнула.
– Да чего ж мне возражать? Спрашивай, коли надо.
Эх, если бы вы знали как сильно надо. Вопрос буквально жизни и смерти.
– Скажите, может вы знаете, кто-нибудь из ваших… наших общих знакомых желал Со… мне зла?
Зря я, наверное, вот так, без подготовки. Старушка, не ожидая подобного поворота, вдруг подавилась и закашлялась. Пришлось потянуться вперед и хлопнуть ее по узкой спине. Полегчало.
Глаша поднесла стакан воды, глотнув которую, Инесса Ивановна подняла на меня полный ужаса взгляд.
– Сонечка, милая моя деточка, да что ж это такое? С чего кому-то желать тебе зла?
Хороший вопрос.
– Я же не святая, Инесса Ивановна. Может кому не угодила? Дорогу перешла? Мне не угрожали? Может, записки, странные телефон… кхм… разговоры не слышали?
– Бог с тобой, милая. Скажешь тоже! – махнула рукой старушка. – Да добрее тебя в цельном мире никого нет. Комара ни в коем разе не прихлопнешь. Муху не смахнешь. Уличных кутят и котят привечаешь, подкармливаешь. Кажному помочь спешишь. А тихоня,
