style="font-size:15px;"> Командир форта, не дожидаясь официального запроса властей, тут же отправил солдат в помощь полиции и организаторам Мелы. Они начали убирать тела, относить раненых в центры оказания первой помощи, а трупы – в полицейский участок Пул Мелы. Он также предложил немедленно развернуть оперативный штаб по устранению последствий давки: для этой цели решено было использовать временную телефонную станцию, сооруженную специально для фестиваля.
Высокопоставленные лица, что хотели искупаться в Ганге в этот благоприятный день, находились в тот момент на борту катера, пересекавшего реку. К ним подбежал встревоженный капитан. Главный министр и министр внутренних дел стояли рядом. Капитан протянул главному министру бинокль и сказал:
– Господин министр… На входном спуске возникла непредвиденная ситуация. Вероятно, вы захотите взглянуть на это своими глазами…
С. С. Шарма без слов взял бинокль и подкрутил резкость. То, что издалека казалось легким волнением в толпе, предстало его глазам во всей ужасающей ясности. Он разинул рот, зажмурился, потом снова осмотрел в бинокль верхнюю часть спуска, канавы по обеим сторонам, нагов, беспомощную полицию. С одним-единственным словом – «Агарвал!» – он вручил бинокль коллеге.
Первым делом министр внутренних дел подумал, что в итоге его могут привлечь к ответственности за случившееся. Пожалуй, несправедливо будет счесть эту мысль возмутительно недостойной, ведь даже во время самых страшных бедствий некая часть нашего разума – как правило, та, что откликается быстрее остальных, – заранее готовится к волне, что должна докатиться до нас из эпицентра.
– Но все было продумано!.. Организаторы лично показывали мне планы… – Министр внутренних дел осекся.
Прийя. Где Прийя?! Она собиралась пойти на фестиваль с дочкой Махеша Капура – посмотреть на шествия, окунуться… Да нет, с ней все хорошо, ничего не случилось… Министра обуревала то любовь к дочери, то страх за собственную шкуру, и несколько минут он был не в состоянии вымолвить ни слова. Потом он вернул бинокль главному министру. Главный министр что-то ему говорил, но Агарвал ничего не понимал. Слова не имели никакого смысла. Он спрятал лицо в ладонях.
Мало-помалу туман в голове рассеялся, и он сказал себе, что на песках Ганга сейчас миллионы людей; вероятность того, что Прийя попала в давку на спуске, исчезающе мала. Однако он по-прежнему сходил с ума от волнения за свое единственное дитя. Только бы с ней ничего не случилось, твердил он мысленно, Господи, только бы с ней ничего не случилось!
Главный министр хмурился и говорил очень сурово. Но Агарвал по-прежнему не улавливал смысла его слов и ничего, кроме резкого тона, не слышал. Через минуту-другую он ошалело перевел взгляд на Ганг. По воде рядом с их катером плыли розовый лепесток и кокосовая скорлупка. Сцепив ладони, он начал молиться священной реке.
Поскольку у катера осадка была ниже, чем у обычной лодки,
