начнут толкать меня, я сама прошла к двери, они ее открыли. Один шаг, и я оказываюсь в полумраке. На середине стоял белый лакированный стол прямоугольной формы, с дальних концов расположили по стулу с высокими спинками. Меня подвели к тому, что дальше, посадили, надавив на плечо, и Желток сказала, что-то нажимая у себя в планшете:
– Если ты встанешь со стула, то получишь удар током. Поэтому, советую не злоупотреблять прогулками.
Она еще и шутит. Понятно. Прямая работа на корпорацию уже повлияла на нее. Человечность и банальная эмпатия уже покинули Желтка, а она этого даже не заметила.
Женщина первой вышла из кабинета, следом за ней отправились блюстители, но что-то подсказывало мне, что они остались за дверью и никуда не ушли.
Когда-то давно мама работала адвокатом, но никогда не рассказывала об этом этапе своей жизни. Может, ей нельзя было распространяться о слушаниях, или она молчала по своему желанию. А потом адвокатов и вовсе упразднили. На тот момент мама уже не работала, но ее опыт оказался бы сейчас кстати.
Тяжело понимать, что даже примерно не знаешь, чего ожидать.
Разглядывая скудную обстановку, я осознала, что рада наконец-то оказаться одной. Одиночество – прекрасное чувство, если тебе в нем комфортно. Мне комфортно. Не люблю скопление людей, они меня напрягают. Постоянно нахожусь в нервозном состоянии.
Делаю глубокий вдох и протяжно выдыхаю. Возможно, это последняя безмятежная минута в моей жизни.
Время идет, но в кабинете, кроме меня, так никто и не появляется. Сложив перед собой руки, положила на них голову. Прикрыла глаза и практически сразу же заснула. Открыв глаза, зевнула и потянулась. Первое желание было – встать и размяться, но я вовремя вспомнила, что в случае разминки меня шандарахнет током. Шея и без этого раза болела. Уверена, там даже образовался синяк.
Просовываю пальцы под обруч и слегка оттягиваю его в сторону. Ток начинает потрескивать, и я убираю пальцы.
Дверь открывается, и в кабинет входит мужчина. Стены съезжаются, чувствую, мне недостает кислорода.
Мэр поднимает темные брови с тонкими седыми полосами. Его впалые глаза и щеки выглядят устрашающе. Если честно, наш мэр всегда, по крайней мере, сколько я его помню, выглядел как давно умерший. Если бы внешность имела запах, то мэр пах бы землей, старостью и немного тухлостью, забрызганной духами с едким цветочным ароматом.
Появление мэра расставило все на свои места.
– Завтра тебя повесят, – говорит он и медленно подходит к стулу, который стоит напротив.
В ушах поднимается гул, я бы сейчас хотела закричать, броситься вон из кабинета, но все это не даст никакого результата. Решаюсь на отчаянный шаг. Мне уже нечего терять.
– За что? – спрашиваю и стараюсь выдержать тяжелый взгляд мэра.
Он молчит. Ведь если он ошибся, то ничего страшного, что погибнет неповинная рабочая сила. Уверена, мне уже нашли замену.
