детей выехало с учебными заведениями без родителей. Меньшинство приехало из России уже после окончания гражданской воины, пережив голод 1921 г.
«Там начали есть человеческое мясо и часто бывали случаи, что на улицах устраивали капканы… ловили людей… делали из них кушанья и продавали на базарах».
Обычно с матерями они уезжают за границу по вызову отцов. Это особая группа. На их долю выпало больше испытаний, голод наложил на них особую печать, встреча с родителями описывается в трогательных выражениях:
«Наконец мы приехали в Сербию, и моей радости не было конца».
«Мама нас встретила, и я ее сразу узнала; я папу не видала 5 лет, а маму 3 года».
«В Сербии папа встретил нас у своего дома… мы все от радости плакали».
«Когда папа пришел к нам, то мой младший брат совсем не узнал его, а прогуливаясь по фабрике, Эля заявил: “Это ваша фабрика?”».
«Папа уехал, а с ним и мама, обещали приехать… но Бог… иначе судил… на одной стороне стали большевики, а на другой белые. Мы остались… с няней… скончалась… остались без призора… нас поместили в коммунистический приют… голод, холод, беспризорность. От родителей известий не имели, и была только надежда на будущность… Получили известие, что они живы. Нам прислали денег».
И вот два мальчика 12 и 13 лет самостоятельно приезжают в Белград:
«Они нас поехали встречать в Белград, и там мы разъехались; а мы так устали, что я заснул, но вдруг вошли папа и мама и меня разбудили; и от такой необычайной радости я – заплакал».
Другая значительная группа – это дети казаков, главным образом донцов. Выделение их в особую группу, как отличную от городской интеллигенции, помимо других специфических, им присущих черт, вызывается еще и тем, что это по большей части сельские жители, земледельцы, часто бедные, сами работавшие с семьей на земле. Вот одно из свидетельств:
«Родился я на тихом Дону в очень бедной семье. Отец простой казак, образование получил маленькое, кончил приходскую школу, нас было у него шесть человек, чтобы добиться образования, я своими маленькими ручонками подбирал скошенную рожь».
Наконец, не очень большая группа – дети помещиков. Вероятно, не больше как в 10–20 сочинениях есть указания на прочную, постоянную и бытовую связь родителей авторов с землей и деревней. В большинстве сочинений этой незначительной группы есть лишь краткое сообщение факта.
Во всех этих группах есть и нечто общее. Читая детские воспоминания, можно подумать, что из России выехали только военные или что только они в эмиграции отдают своих детей в школы, так как многие сочинения заключают в себе фразу: «Мой папа был офицер». Однако если вспомнить, что описание относится к 1917 г., когда среди интеллигенции известного возраста не офицеров было очень мало, то указание это приобретает другой и особый смысл. В некоторых сочинениях это раскрывается и самими
