спорить более не стану. Вдруг получится уговорить Гвидона не связывать себя новыми узами брака?
Встала, оправила синий сарафан, который невероятно подходил к моим глазам, и с гордо поднятой головой направилась на выход из своей комнаты. Спустилась по резной деревянной лестнице и вышла на улицу. Ветер, мой верный друг, снова начал ласкать мое лицо. Я довольно улыбнулась и, разведя руки в стороны, запрокинула голову, растворяясь в своей стихии. Ноги оторвались от земли, и я почувствовала, что парю. Зашелестела листва, кружа вокруг моего тела. Как же хорошо…
– ЯРОСЛАВА!!! – грозный рык отца, и воздух выпустил меня из своих объятий.
Ойкнув, упала на землю, сильно приложившись копчиком. Серомор широкими шагами преодолел разделяющее нас расстояние и навис сверху.
– Ярослава, – постарался говорить спокойно, – что ты вытворяешь?
– А что я вытворяю? – непонимающе спросила.
– Посмотри туда! – он указал рукой на ближайшую березку, у которой на ветках не осталось ни одного листочка.
– Ой, – только и смогла произнести.
– Дочь, ну в кого ты такая непутевая? – покачал отец и помог мне подняться.
Встав, стала усиленно потирать ушибленную часть тела.
– В матушку, наверное, – произнесла.
– Твоя покойная мать столько хлопот не доставляла.
– Зато была славной огненной ведьмой.
– Да-а-а, – протянул царь Тричетвертого царства, – огонь в ее руках становился ласковым котенком.
– Кстати, о котиках, – спохватилась я. – Скажи… а с царем Красноградским кот ученый не приезжает?
– Слухи ходят, – отец нахмурился и провел широкой ладонью по седой густой бороде, – что приплывет вместе с Гвидоном рыжий интриган.
– Отец…
– Не начинай снова! – тут же понял, что я хочу сказать, мужчина. – Гвидон согласится на союз и тогда…
– Но, папочка…
– Тогда я отдам тебя ему. И не спорь! Это лучшая партия для тебя.
Ну, вот… снова все без толку. Почему, когда дело касалось какого-нибудь местного царевича, батюшка почти сразу сдавался, а сейчас… Уперся рогом.
– Разве можно жить с нелюбимым? – печально спросила я и посмотрела в усталые карие глаза.
– Можно, – вздохнул он и погладил меня по голове. – Брат твой, когда женился, царевну Ариадну не сразу полюбил.
– А если я не полюблю его никогда? Что тогда?
– Ничего, дочка. Придется смириться. Будь мы простыми жителями царства, я бы прислушался к твоему мнению. Но, прости, я все же царь. И в первую очередь должен думать о государстве.
Я с силой сжала кулаки. Ему легко говорить. Они с мамой сразу же полюбили друг друга и жили счастливо тридцать лет. И когда матушка умерла от болезни странной, которую даже целители вылечить не смогли, так и не оправился от удара.
– Это несправедливо.
– У
