по наглой попе получать любишь? – я уперла руки в бока.
– Нет, это не люблю, – мотнул головой кот ученый.
– Тогда, пошел прочь!
– Не пойду-у-у, – снова протянул Тимофей. – Меня Гвидон из комнат своих выгнал, мне спать негде.
– Еще только день, – нахмурилась я.
– А я уже спать хочу.
– Я силу призову, – погрозила.
– И тебе совсем не жалко бедного старого кота?
– На твоей наглой морде нет ни одного седого волоска, – я с досады топнула ногой. Кота и, правда, было жалко. Вдруг стихия переборщит, и от него только шкурка и останется. А внутри будет суповой набор из костей.
– Ну, оставь у себя, Ярославушка, – жалобно заныл кошак. – Я мышей ловить буду. Тебе в кровать их приносить, чтобы ты не думала, что я халтурю.
– Не надо мне такой радости, – поморщилась, живо представив себе подобную картину. Что-то видеть дохлых мышек мне не очень хотелось. А ведь они еще могут начать пахнуть. – Ладно, – все же сдалась под натиском его печальных зеленых глазок, – оставайся пока. Но вздумаешь совать свой наглый нос в мои вещи, хвост бантиком завяжу. И вообще, как ты сюда попал?
Тимофей развалился на моей кровати, покрутился с боку на бок, будто ему там блохи мешали и произнес:
– Знамо как. Прыгнул на ручку двери, да и открыл.
– Вот так вот просто?
– Элементарно.
– И правда, горжетка потенциальная, – произнесла уже себе под нос, направляясь в сторону ванной. Может там удастся переодеться.
– Вот заладили, – стал возмущаться из-за двери кот. – Горжетка, да горжетка. Ни стыда, ни совести.
– Кто бы говорил! – выкрикнула я.
Сарафан жалобно заскрипел. Ай, была – не была! С силой дернула его вверх и, наконец, почувствовала свободу. Затем сняла рубаху, оставшись в ночнушке из тончайшей ткани. В ванную я зашла с новым комплектом одежды, чтобы сразу переодеться. Но даже рубаху надеть не успела. В щель между дверью и полом просочилась мышь!
– А-а-а-а-а-а-а!!! – закричала я и, бросив рубаху в грызуна, который побежал в мою сторону, вылетела из ванной.
Видно, кричала я очень громко, потому что в мою комнату вскоре влетел отец вместе с царем Краснограда.
– Что случилось?! – обеспокоенно спросил батюшка, видя, что меня не убивают. – ЯРОСЛАВА!
Сглотнула, чувствуя, как все тело начинает гореть от смущения. На мне же тончайшая ночнушка! А тут Гвидон… Замер и как-то странно на меня смотрит. Хмурится…
– Вот не можешь ты нормально, Ярослава, – запричитал отец и, стащив со стоящего неподалеку стула цветастый плед, закутал меня в него с ног до головы. Только один нос и торчал. – Простите, Гвидон, обычно она так себя не ведет…
– Повторяетесь, уважаемый, – промурлыкал у моих ног кот. – Не женщина, а шальной ветер. Гвидон, нам подходит!
– Тебе еще не надоело? – спросил царь Краснограда у рыжего прохвоста.
– Мр-р-р…
