утопить, – предложил бородатый мужчина.
– Живодер! – зашипел котик. Он определенно начинал мне нравиться.
– Гвидон, – Серомор постарался не обращать на бедлам внимания, – я очень рад, что вы решили навестить нас с дружественным визитом…
– Гви, – тихо заговорил Тимка, – ты присаживайся. Негоже царю Красноградскому стоять. Тем более ты уже не молод, дедом недавно стал…
Дедом?! Кажется, я икнула. Ничего себе конфетки-бараночки. Он стал дедушкой? Вот этот вот высокий, длинноволосый, голубоглазый мужчина, от которого мое сердце готово из груди выскочить?
– Тимофей! – строго прервал кота царь с Буяна и все же решил присесть на резной стул. Устало облокотился на спинку, положил руки на подлокотники и хмуро посмотрел на моего отца. – Говорите, Серомор, что там в вашей голове крутится.
– Понимаете, – царь Тричетвертого государства замялся и косо посмотрел на меня, – дочь моя уже давно в подходящий возраст вступила. Вы не обращайте внимания, что сейчас перед вами она в таком виде стоит. Нрав у нее не спокойный, рука нужна тяжелая. Я же не могу дочери перечить, люблю очень.
Ложь! Любил бы, замуж отдать не захотел!
– Я вот тоже считаю, – Тимофей высунул свою наглую морду из своего укрытия, коим являлся мой сарафан, – что это замечательная идея!
– Значит, ты, горжетка потенциальная, – Гвидон медленно поднялся со стула, – женить меня надумал!
– Ну почему как что, сразу горжетка? – обиделся кот. – Я счастья для тебя хочу!
– То есть я по-твоему, – в голосе мужчины появились угрожающие нотки, – сам разобраться ни с чем не смогу?
– Да ты все по Лебеди слезы льешь…
– Так ты плакса, что ли? – произнесла, хотя не собиралась говорить этого вслух.
– Тебе слово не давали! – раздраженно произнес Гвидон.
Все, прошла любовь, завял крыжовник.
– Знаете, что, царь, – я сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Гвидошу-у-у, – я никогда не соглашусь на союз с вами!
Сказав это, направилась на выход из зала приемов.
– Ярослава! – отец звал меня, а я не обращала на это внимания.
Как посмел он в таком тоне со мной разговаривать? Понимаю, сама виновата, не надо было называть его плаксой. Но я не хотела этого говорить, оно само вырвалось нечаянно. И прощения попросить было бы не лишним, вот только… Он так на меня посмотрел, и столько злобы в голосе было, что я сразу же передумала. Еще и на «ты» перешла без дозволения. Ох, и будет ругаться батюшка.
– Простите ее, Гвидон, – Серомор опустился на трон и потер лицо руками. – Она вспыльчива, но зла вам не желает.
– Я знаю, – глухо произнес царь Краснограда и посмотрел в сторону двери, за которой скрылась девушка.
– Хороша, дюже как хороша-а-а, – протянул довольно кот у ног государя. – Бери не раздумывай, Гвидон. Где еще такую найдешь.
– Прекрати, –
