Однако Фидий, будучи человеком практичным, решил сначала точно узнать, что произошло, а уж потом решать свою участь.
– Я сделал все, что мог, но флот потерян, – сказал он.
– Я знаю. Воля небес не в твоей власти. Столько людей спаслись – это уже чудо.
– Флот, наш прекрасный флот превратился в обломки! – Он сокрушенно качал головой.
– Мы построим другой, – заявила я, стараясь за уверенностью скрыть горечь утраты.
Флот был моей гордостью, моей надеждой. К тому же я подвела Антония и не смогла сдержать слово. Правда, не люди, но боги помешали мне. Антоний перебрался через Альпы зимой, а я, похоже, не сумела даже покинуть Египет.
– По-моему, мы неподалеку от Паретония, – сказал капитан.
Так назывался одинокий аванпост в безлюдной местности на западной границе Египта.
– Ну что ж, мне давно следовало попасть сюда, – с деланой бодростью отозвалась я. – Царица должна знать все свое царство, с запада на восток и с севера на юг.
– Да тут и смотреть не на что, одни скорпионы, – пробурчал в ответ Фидий.
Возвращение было невеселым. Торговые суда из Александрии прибыли за уцелевшими людьми, собрали обломки, годные для использования, и отбуксировали в Александрию оставшиеся на плаву корабли. Еще несколько кораблей удалось подлатать и отправить в Египет своим ходом, хоть и медленно. Мы высадились на столичной пристани, притихшие и унылые.
С сокрушенным сердцем мне пришлось написать Антонию и сообщить горькую новость: на помощь из Египта ему рассчитывать не приходится.
Наступило лето – время, когда народ радуется урожаю, а море бороздят груженные товарами суда. Но мы застыли в напряженном ожидании, ибо после того, как легионы покинули нас, а флот уничтожила буря, Александрия была совершенно беззащитна. Я распорядилась немедленно приступить к восстановлению флота, чтобы спустить на воду хотя бы один боевой корабль до того, как на нас нападут. Однако сейчас между убийцами и Египтом не существовало никакой преграды, и они могли двинуть на нас войска через Иудею в любой момент. Разумеется, я собирала собственную армию, поскольку полагаться на римлян в нынешнем положении не стоило. Но и это было делом долгим – за одну ночь новобранцев в солдат не превратить.
Между тем события разворачивались следующим образом. Не получив помощи от моего флота, триумвиры решили оставить Лепида с тремя легионами для защиты Италии, а Антоний и Октавиан во главе восьми легионов направились в Грецию, чтобы сразиться с Кассием и Брутом при почти равном соотношении сил. Судьба избрала для решительной битвы окрестности греческого города Филиппы. Октавиан, как водится, занедужил и остался в глубоком тылу. Антоний повел войска и осадил врага. Убийцы предпочитали отсиживаться за линией укреплений и уклоняться от решающей схватки, потому что слабым местом триумвиров являлось снабжение и очень скоро, с ухудшением погоды, у них должен был закончиться провиант. Однако
