обедов. Ее прискорбно жабообразное лицо было густо намазано зелеными и белыми косметическими кремами из «Элизабет Арден» на Родео-драйв. Гидеон моргнул и поглядел себе под ноги на осколки хрустального стакана.
– Ох! – тихо сказал он. – Я его уронил.
– Что ты здесь делаешь, милый? – спросила жена. – Тут же холодно!
На мгновение Гидеон задумался, что он здесь делал.
– Я… я работал, – вспомнил он. – В кабинете.
Гидеон протер глаза и посмотрел туда, где, как он хорошо знал, притаился в темноте замок Кронстина. По спине пробежал озноб, и Гидеон поспешно отвел глаза.
– Я просто вышел подышать. Тебе не спится?
– Я спала, – сказала она и зевнула. – Но мне захотелось немножко мороженого. Когда ты собираешься лечь?
– Через несколько минут. Я просматривал счета. Этот кровосос Вон словно заноза в моей заднице.
Гидеон посмотрел на мерцающий вдали город и подумал: «Прямо сейчас там кто-то умирает. Сказать тебе, что я сделаю? Я предложу тебе особую цену на тот тенистый участок, обитый шелком дубовый гроб в конкистадорском стиле и добавлю бесплатную услугу „Золотая вечность“».
Он вдохнул кисло-сладкий запах полировочного воска и опустил взгляд на руку, державшую лопату.
– Ты устроил здесь настоящую помойку, – сказала жена и зацокала языком. – Сколько ты принял?
– Что? А, всего один стакан. Смотри под ноги, крошка. Черт возьми, оставь, Натали утром все уберет. Должна же она заниматься чем-то еще, кроме вытряхивания пепельниц и просмотра дурацких мыльных опер!
Эстель несколько мгновений молча смотрела на него.
– Ты какой-то странный сегодня, Митч. С тобой все в порядке?
– Странный? Чем?
– Озабоченный или встревоженный, не знаю. Если бы дела пошли плохо, ты ведь сказал бы мне?
– Конечно сказал бы.
«Черта с два!» – подумал Гидеон. В последний раз, когда он пытался рассказать ей о трудностях в своем бизнесе, она уснула прямо на нем, продолжая бессмысленно кивать. Казалось, его проблемы больше вообще никого не интересуют. За исключением Карен, двадцатилетней любовницы Гидеона, живущей в Марина-дель-Рее. С ней он не только опять почувствовал себя мальчишкой, но и провел много ночей за разговорами, вместо того чтобы тупо трахаться. У Эстель тоже были любовники, и Митч без труда мог определить, когда к ней присасывался кто-то новый, потому что она каждый раз снова начинала посещать занятия в Оздоровительном клубе Беверли-Хиллз. Каждый раз это были молодые загорелые красавцы – теннисисты, пляжные бездельники, спасатели. Он не возражал, зная, что у Эстель хватит ума не подпускать их слишком близко к кошельку. Это было полюбовное соглашение: он получал свое, она – свое. В каком-то смысле они даже любили друг друга, пусть даже и не физически. Оставались добрыми
