отмахнулся Владимир. – Так называемые НЛО – это энергетические выбросы планеты, нарушение баланса в природе. Земля больна, экология нарушена. Человек грызет и разрушает планету, как червь, подтачивает ее силы… Нет, они погибли, конечно. Но как? Как сквозь землю провалились!
Он замолчал и словно забыл о своей гостье. Он сейчас был там, в прошлом. Вера боялась шевельнуться, чтобы не потревожить его воспоминаний. И, как нарочно, вдруг громко чихнула.
– Да что же это я? – спохватился Владимир. – А ну марш в ванную! Я принесу халат и чистое полотенце. И сварю кофе. Нет, лучше крепкий чай с лимоном.
Закутанная в теплый махровый халат Владимира, раскрасневшаяся после ванны, Вера с удовольствием прихлебывала горячий чай. Она стосковалась по домашнему теплу и уюту и на время забыла о своем общежитии—коридорке с четырьмя узкими койками в комнате.
За окном быстро темнело. Владимир зажег красивый светильник с плывущими, как волны, разноцветными лучами, и комната переливалась, купалась в этих вкрадчивых, гипнотических лучах, из пурпурной становилась лиловой, затем бирюзовой, янтарной. Девушка в этих таинственных отблесках была просто обворожительна. Она забралась ногами в кресло, уютно свернувшись в нем, как котенок. Но что—то ее беспокоило. Владимир сел напротив, поставил свою кружку с чаем на столик. Этот его странный взгляд, это вдруг наступившее молчание… Теперь он смотрит на нее совсем иначе.
Женственность и чувственность только просыпались в девушке, еще неизведанны были любовные страсти. Владимир годился ей в отцы и считал ее еще ребенком. Но ни с кем другим знакомиться она не хотела, считая Владимира чуть ли не идеалом. У нее никогда не было отца, и она тянулась к нему всем существом. Она не питала надежд на его любовь, это просто не укладывалось у нее в голове: он, ученый, благородный, солидный – и она, тощий нескладный птенец, только что выпорхнувший из родительского гнезда! Ей было достаточно, что он рядом. Но теперь… Что—то неуловимо изменилось, сдвинулось с мертвой точки.
А как они познакомились! Она прилетела в Москву с края света – с Дальнего Востока – и не поступила в институт. Денег на обратную дорогу у нее не было – потеряла, разиня! И матери сообщать не хотела, та и так еле концы с концами сводит с младшими двумя мальчишками, по две смены вкалывает. И вот она сидела на скамейке в сквере у института, зареванная, потерянная. И тут словно само небо послало ей помощь – его, Владимира Алексеевича Карелина, кандидата каких—то там наук, как он ей потом представился. Склонился к ней, участливо и чуть с иронией заглянул в лицо: «Почему такие горькие слезы?» Устроил на работу. Дали общежитие. Иногда навещал, интересовался успехами. У нее на первых порах на работе не все получалось, очень переживала, и он всегда мог ободрить, найти нужное слово. Застенчивая, угловатая, неброская, она под его ненавязчивым руководством вырастала в собственных глазах. Она уже не размахивала
