справедливость – социальные минус и плюс, наполняющие общество энергией развития, и поэтому человечество обречено делиться на классы по материальным и ментальным возможностям. И в то же время все мы равны перед смертью, а достичь фиолетового статуса, дающего право на бессмертие, теоретически могут представители любого цвета (за исключением, конечно, красных, которые не признают Систему). И это справедливо.
Тем не менее, я впервые получил от МВ каллиграфический подарок – продукт, произведённый лично им. Поблагодарив, я подул на ещё поблескивающие свежей тушью иероглифы и вышел из кабинета.
2.
В коридоре мне попалась ЛК – одна из тех, кто считает пиар давно неактуальной ерундой, а меня – сущей обузой для клиники. Это глупое мнение она считает необходимым транслировать коллегам (в первую очередь МВ):
А ведь это из-за неё я не стал врачом!..
– Как МВ? – поджав губы, спросила она. – Он сейчас…
– Он сейчас занят, – ответил я и, надменно вскинув бровь, помахал рисовым листом перед её носом: пусть знает!..
Пройдя в свой кабинет, я выставил режим «Не беспокоить», плюхнулся в кресло и включил релакс. Тут же навалились разбуженные воспоминания. Я стал рассматривать их – как рабочий материал для предстоящей встречи.
…Что привлекало нас в Нине? С годами понимаешь: не так уж и многое. Она была симпатичной – стройные крепкие ножки, неплохая фигура, тёмные волосы с рыжинкой и приятное лицо, густо усыпанное веснушками, как бывает у людей с молочной кожей. И в то же время никто не назвал бы её первой красавицей – со стороны трудно было бы заподозрить, что в неё можно втрескаться до умопомрачения, как это произошло со мной и Выготским. Вероятно, каждый из нас двоих по отдельности относительно легко добился бы её взаимности, если бы под ногами не путался другой, а в случае неудачи – безболезненно переключился бы на более благосклонную. Ситуация заискрила из-за того, что мы с Иваном обратили внимание на Нину одновременно: именно соперничество и страх унижения оказаться проигравшим распалили нас до оранжевого градуса – в неконкурентной среде так не воспылаешь.
Мы втроём познакомились в любительской театральной студии, куда я попал почти сразу после крушения жизненных планов. Моё сколько-себя-помню-намерение пойти по стопам родителей и получить профессию врача (№ 1 в рейтинге престижности) трагически прервалось при первом же посещении морга – я поплатился за смелость и галантность. Мою тогдашнюю подружку обязательный визит в обитель мёртвых страшил до дрожи, и с этим надо было что-то делать. Мы вместе, голова к голове, собирались постигать медицинские тайны, и наши родители – давние коллеги: я чувствовал, что просто обязан подбодрить её личным примером. Первым из нашей группы я подошёл к каталке с дородным трупом и послал ЛК улыбку: дескать, смотри, всё не так ужасно! И тут – несчастный случай в чистом виде – покойник двинул меня прямо по улыбающейся физиономии (посмертное сокращение мышц). Удар был не особенно сильный, но внезапный, страшный и – мерзкий, мерзкий, мерзкий. Меня ещё никогда не били по лицу – тем более так
