прочистил горло и снова заголосил.Загоготали гуси.
Все. Утро в деревне началось.
А самое потрясающее: я, кажется, выспалась. Впервые за долгое-долгое время. И уже была готова куда-то бежать, что-то делать, привычно вертеться, как белка в колесе… Только сегодня – с новыми силами и с огромным удовольствием!
Вскочила. Покружилась. Выглянула в окно… Роса на траве светилась и переливалась под солнцем, похожая на россыпь мельчайших бриллиантиков.
И жутко хотелось есть. Это, наверное, свежий воздух так действовал. Обычно я до обеда не могу даже думать о еде…
Пение птиц, солнышко за окном, бодрое настроение – хотелось петь. И танцевать.
А еще – смотреть в зеркало.
Вспомнила, что вчера приехала, не взяв ничего из личных вещей – ни косметики, ни одежды. Любоваться в зеркало не хотелось уже. Что там поделать можно, без тональника, крема и прочих необходимых вещей?
Офигеть! А куда подевались мои черные круги под глазами? И мешки? И вот это вот все, что обычно меня встречало в отражении?
Это, что ли, колодезная водичка в бане тети Маши? Она меня так преобразила?
Кстати… А где я вчера оставила постиранное белье? В одной короткой ночнушке, даже очень красивой и нежной, особенно по деревне не разгуляешься… И дело даже не в Степане. Хотя и в нем тоже… Просто комары заберутся куда-нибудь, вместе с мошками, и никакая водичка, даже самая родниковая, уже никак мне не поможет!
– Я тебе завтрак принес!
Черт!
Черт! Черт! Черт!
Скажи солнце – вот и лучик, как говорится.
Стоило только подумать про Степу – вот он, явился – не запылился!
Чуть не грохнулась, прямо задницей на порог. Не потому, что смутилась. Потому, что долбанулась мизинчиком – прямо об этот высокий, гладко выскобленный порог!
– Кто тебя просил-то? – Очень старалась не захныкать. Но все лицо перекосило от боли. Вообще, всю меня перекосило, полностью!
– А ты по утрам питаешься Божьим промыслом, солнечным светом и росой?
Наглый, бессовестный, грубый… Но заботливый.
Из принесенной им корзиночки ароматно пахло хлебом, молоком и картошкой.
Прямо как в сказке пахло!
И за это я еще больше ненавидела Степана.
– А тебе никто не говорил, что к посторонним людям положено стучаться, прежде чем войдешь?!
Я возмутилась. И заорала. И запрыгала на одной ноге.
И чуть опять не брякнулась на пол, поймав его жалящий взгляд.
Это ж надо было так облажаться? Прыгать перед чужим мужиком в одной ночной рубашке, без лифчика и трусов? Когда яркое солнце просвечивает ситец насквозь?!
– Тебе идет такая прическа.
Как обычно, ответил вообще не в тему.
И смутил меня еще больше.
– Ты любишь, когда женщина похожа на лохматую ведьму? А еще когда она прыгает, ругается и дергается?
Сорвала
