неожиданно, путая все карты и толкая беседу в другое, нехорошее для нас двоих русло. – Почему Глеб не в курсе?
– Я не отчитываюсь перед ним о каждом своем шаге, – произношу спокойно и управляю автомобилем максимально аккуратно, в то время как внутри все клокочет.
– Передо мной тоже? – не отступает Ксюша.
Зря настаивает. Правда ей не понравится.
– В филиале, – вру, концентрируясь на дороге. Неприятно это делать, но так будет лучше. – Там сейчас много дел. Готовимся к открытию, ничего не успеваем, – разбавляю ложь реальной информацией.
– Да, помню, ты рассказывал. А та женщина, что звонила утром с несохраненного номера, новенькая сотрудница? – проходится по мне вязким карамельным рентгеном. – Я ее не знаю?
– Не знаешь, – коротко отрезав, сигналю впереди застрявшему автомобилю.
– У меня нет причин сомневаться в тебе? – с тревогой шепчет Ксюша.
– Нет. Разве я когда-нибудь давал тебе повод не доверять мне? – это уже говорю ей в глаза. Четко и прямо.
– Раньше нет, – пожимает плечами и втягивает губку изнутри.
– С моей стороны ничего не изменилось. А с твоей – слишком много подозрений, – выгибаю бровь.
– Беспочвенных? – зеркалит мою мимику.
– Как обычно, – усмехаюсь и, остановившись перед светофором, соскальзываю ладонью с коробки передач на Ксюшино бедро, ласково поглаживаю, спускаюсь к разрезу юбки. – Неужели тебя мать так накрутила? Не хотел я этой встречи, но ты…
– Сама во всем виновата. Не продолжай, – цокает и закатывает глаза. – Что касается Нины Евгеньевны, то она не сказала ничего нового. Я по-прежнему недостойна тебя, не в состоянии родить ей внуков, а ты в конце концов заведешь себе любовницу.
– Что? – импульсивно сжимаю острую коленку, впиваясь грубыми пальцами в нежную кожу. Ксюша ойкает, накрывает мою руку своей, но не сбрасывает. – Так и сказала?
– Не прямо, – водит ноготками по костяшкам, щекочет, будоражит кровь и поднимает волоски. – Но намекнула, что вокруг тебя есть кандидатки получше. И одна из них наверняка способна забеременеть, в отличие от меня, – подцепляет обручальное кольцо, которое я надел дома. Ее тоже заставил.
– Малыш, прости, что тебе пришлось все это выслушивать, – проникаю в вырез, задираю юбку и поднимаюсь по внутренней стороне бедра к кромке чулка. – Я не знаю, какого черта с ней творится. Больше не повторится, обещаю.
– Она хочет, чтобы мы разошлись, – обреченно выдыхает Ксюша, безвольно позволяя мне трогать себя. Всюду. Благо, в салоне темно, а наши действия скрыты от посторонних глаз.
– Неважно, чего она хочет. Это только от нас зависит, – подаюсь ближе к ней, целую в щеку, ушко, шею. Задерживаюсь губами на ключице. Боковым зрением слежу за светофором.
– У нас ведь не все гладко, – Ксюша открывается мне во всех смыслах. Раздвигает колени, откидывает голову, не прекращает
