и судьба преподносила дивные сюрпризы. Даже думать не хочу, чтобы стало, окажись я на месте Энн. Возможно, я бы сломалась и сгнила в канаве, но Энн выдержала ужасы и восстала из пепла, как птица Феникс. Сильная женщина, которая не растеряла ум и волю.
Энн изменилась. Стала грубой, иногда нетерпимой и с лёгкостью задевала за живое, зрела в самый корень и била по больному, чтобы оппонент понимал, в чем проблема и исправился. Многие считали Энн нахалкой, базарной девкой, которая не стыдилась орать, ругаться матом или доказывать свои правы. Она могла разорвать любому глотку, лишь бы добиться того, чего хочет. Энн ненавидела ждать или мусолить одну и ту же тему. Она была конкретной: сказала, сделала. Не верила словам, верила действиям. Одно в Энн было потеряно – любовь. Энн не переносила мужчин и боялась заводить отношения.
К Энн заявилась Аннабелль. Кукольная девочка, не знающая проблем. Любимое создание Виктории Хардман Пинкертон. Сначала Энн не желала пускать ту в дом. Да и с какой стати? Аннабелль не имела никаких связей со старшей сестрой, считала её грязью. Когда Энн вернулась в родовой особняк задолго до триумфа, Аннабелль каждый день нашептывала матери, что её сестра – ведьма, и хочет отравить их. Энн подслушала, как однажды младшая сестричка умоляла мать выгнать Энн и её дочь на улицу. Злобная тварь, копия матери. Аннабелль не разговаривала с Энн и сторонилась её, называя за спиной шлюхой.
Милая Аннабелль с мелкими мутными глазенками и крысиной мордой рыдала на крыльце Энн, прося впустить её, словно вампир, явившийся за кровью и не имеющий право переступить порог, пока не пригласят. Энн сдалась и впустила тварь к себе, чтобы послушать слезливую историю о больной матери, которая требовала от Энн отдать долг. Ведь миссис мразь Виктория кормила её, одевала и давала крышу над головой.
Так уж сложилось, что покойный Гарри Хардман оставил наследство жене, а та – младшей дочери. Вот только дочурка решила открыть бизнес и прогорела, потеряв все до последнего пени. Виктория Хардман Пинкертон поручила Аннабелль забрать положенные ей деньги у шлюхи, что стала миллионершей и засветилась в новостях. У шлюхи, которая соблазняла её мужа, жрала её еду и пользовалась благами роскошного дома. Естественно, Энн отказала, рассказав Аннабелль правду. Но крысиная морда назвала Энн лгуньей, ведь отец не трогал Аннабелль, а трогал лишь Энн, значит, виновата Энн.
Стоит ли говорить, чем закончился разговор? Думаю, да. Энн сломала Аннабелль крючковатый нос, доставшейся той от матери, намотала белобрысые космы на кулак и спустила с крыльца. Потом позвонила нам, и три верные подруги прибежали защищать тылы. И не зря. Спустя примерно часа два раздался звонок в дверь. На улице в инвалидном кресле сидела сгорбленная и гниющая от своего же яда Виктория Хардман Пинкертон в сопровождении Аннабелль. Я не помню те дни, поэтому Оли описала женщину пятидесяти лет как старуху с жиденькими
