пулю в голову, а это грех, он в бога не верует. Но мой муж Крылов Пётр не виноват. Умелец по плотницким работам. Не бьёт ни меня, ни сына. Никогда не бывает пьян, не курит. С трамплина прыгает. Командир Народной дружины. Имеет грамоту за привод в милицию хулиганов. Это подтвердит лейтенант Зернов. Петра хотят выбрать старшим в дому. Пётр – праведный. На этом стояла и стоять буду”».
Пётр торопливо:
– Варя, вокруг хитрые люди, молись богу! Для молитвы только и отверзай уста!
– Тихо-тихо-тихо! Варвара Афанасьевна, оружие у Михаила Крылова какое?
– Пистолет.
– А марка?
– Я в их не петрю.
– Пётр Сергеевич, ответьте: какой марки?
– Не вышло у меня взять вину. Я молю Господа бога простить мне неправду во спасение брата. Это «Вальтер». Владелец – Михаил.
– Варвара Афанасьевна?
– Мой муж правду говорит!
Перегляд чревовещателя с куклой. Она безмолвно: «Ну, как я, молодец?» Он – с одобрением.
– Куда вы кинули пакет?
– В мусорный ящик, Варя! – Пётр, как бабушка, не чёртова, а его родная.
– Крылов, тихо. Варвара Афанасьевна, говорите правду…
– Петя, я его в… пучину…
Её уводят в кабинет рядом. И Кромкин туда, где говорит с Варварой о мероприятии, которое теперь необходимо.
Вернулся.
У Петра на бумаге одно предложение: «…Согласен с показаниями Чурбакова, Горностаевой и Брюханова, моей жены Варвары Крыловой и Крыловой Жанны о том, что двадцать шестого января в двадцать три часа тридцать минут в нашей квартире номер… в доме номер… по улице Братьев Фарберов был выстрел, который произвёл мой брат Крылов Михаил из пистолета “Вальтер”, который он выкрал в клубе ДОСААФ во время хищения двух винтовок, за которые мы отбыли немало лет в колониях, и более никаких таких дел не творим».
– «Грехи молодости и преступлений моих не вспоминай», как говорит в двадцать четвёртом псалме царь Давид.
Похвально цитирование такого источника. Не агентурного, Кривого или Бляхи-Мухи… И хотя на бланке немало линеек для вранья Петра Крылова, но интонация у Кромкина, будто враньё для этого фигуранта неприемлемо, как для царя Давида.
– Пётр Сергеевич, участвовать в опознании будете? Вы ведь дружинник, – глядя не на Крылова, а в бумаги.
– Почту за честь.
Будто и честь, и совесть у него в норме.
– Мы вам не меняем меру…
– Да, я согласен. – Не требуется его согласие. – И напоминаю. Для правильного ведения дела необходима моя аудиенция с верующими людьми. Их данные… – Диктуе.
– А, ну, да, – кивает Кромкин.
И на кой они тебе? Информация от Усольцева: этот Архангельский не такой и ангельский. Например, то и дело гоняет в Ригу, вроде оттуда ушла на «Голос Америки» байка о погромах. Никаких таких «аудиенций».
Крылова выводят.
Звонок
