style="font-size:15px;"> В камеру водворён мелкий кадр. Нудное откровение:
– …когда братья брали в бакалеи шоколад, я так много употребил, какое-то время не мог его видеть…
«Не мог видеть», хотя в очках. Охранник им убит из-за конфет, которых навалом! Ха-ха-ха!
Боровков:
– Ну, ты хохотун…
Кого-то выводят… Кого-то сажают… Дверь – телега в пути на эшафот…
Но когда будет этот променад к тайнику? Он не против. Но, главное, не против покинуть навсегда эту обитель зла!
Пётр
Ключ царапает:
– Крылов, на выход.
Так-так-так! На пытку! Будут бить. А он – молитву… До отключки. И не ощутит боли. В нём много духовной энергии. И тело не подведёт. С удивлением видит: не туда… Коридор какой-то не тюремный. И – к «телефонной» будке. Как покойник, а гроб вертикальный. Ни шагу в некоем ритме «метрономос», к которому привык в тюряге в эти неполных два дня.
Холл, линолеум: лиловые и бордовые квадраты. Таким именно будут покрывать пол в НИИ «Мер и весов». И он как руководитель отмерит и взвесит этот дефицитный материал. Паркет в кухне и тамбуре глупо натирать, как в комнатах. Линолеум легко тряпкой. Они, Крыловы, культурные.
И кабинет культурный! И в нём объёмный хмырь в пиджаке. Да, это он, но в мундире руководил захватом! Но будто и до этих дней он был где-то в этом пиджаке! У них в НИИ? Но что ему делать в НИИ? И пред этим мурлом он, великолепный индивид, непонятный таким типам нетерпением. Вроде и не надо бормотать молитвы.
– Могу я кое-что разъяснить? – Напор по инерции.
Прокурор тихо:
– Будьте добры.
И он тихо (больше идёт религиозному):
– Чтоб вам правильнее работать… Дело в том (и это дело не уголовное)……я верую… – Рука – к вороту: готов вытянуть предмет культа. – Я в секте, недавно неправоверно ликвидированной. И моя жена…
Гипнотик внемлет.
– Необходима аудиенция со мной моих родных по духу. Пишите: Архангельские (мои дядя и тётя)… Но не для пыток. Они подтвердят: я предан вере… – Глядит между бровей, как того требует методика внедрения внушения в голову объекта.
Но тут поверх этой головы в окне троллейбус мимо стадиона… А там и улица Нагорная… Мгновенная оторопь, но волю в кулак… Прокурор доверчивый! Наверняка, мигом приволокут тех, кто подтвердят праведные деяния.
– Да-да… Я не представился. Советник юстиции Кромкин Семён Григорьевич.
Кромкин? Тот, кто ведёт мелкие дела мелких индивидов. Ну, бывает, в одной конторе два работника с почти одинаковыми фамилиями. И тот, который Кромкинд, ведёт дело о Нагорной. Этот о каком-то оружии, не более того. Он корректен. Как орёт Евгения Эммануиловна! Давно было: играют во дворе, и Пётр ей мячом в окно. Холод на улице. Грандмаман нанимает стекольщика.
«На какой халде женился Яша Строкман!» Ася не напоминает отца: нос семерым рос, кудри тёмные. Как-то неприятно: этот тип – его копия! На фотографии Яков, дед и грандмаман. И у Кромкина нос не длинный, кудри белые! Итак, Кромкин
