Другое дело бабушка, которая наверняка дома. Отбить вновь о муках верующего? Для ГА» (для «Голоса Америки»). Поглядывают любопытно карлики, которые никогда не вырастут (не в том сне). Они – обыватели. Он – революционер. Для него нормально пройти и тюрьмы, и лагеря… Недаром тренировки тела. Вера в бога! Отходит от трубы, как от телефона, – будет ли ответный «звонок»? В «телеграмме» нет тайного. Наоборот. Какое-то время ждёт ответа. Брата тут нет! Это хорошо. Наверное, узнав о них с Варей, у какой-нибудь бабёнки.
Крестное знамение! Ей-богу, и однокамерники перекрестятся под влиянием его добрых намерений, не таких, как у воров и убийц. Он и прокурора обведёт. Видный индивид, крепкий субъект. Опять лучик с неба канатом для подъёма. По канату, как по себе! На одного бога тут невыгодно уповать. Не время думать, божий или нет сверхчеловек. В тюрьме будет и тем и другим.
Немного удивляет: минуло около трёх недель! И на днях открывают дело. Это правильно? Так не тиранят народ в нормальных странах, где капитализм!
Идёт время. Но никто не идёт за томящемся в неволе. А пора бы отработать главный момент! Будто он, руководитель в НИИ, не доволен дворником Кромкиным. От тюрьмы до дома на машине не более пятнадцати минут. И в квартире не более пяти, хотя в квартиру и не надо входить. В тамбуре дрова. «Хранимое им оружие» у дров. «Берданка», образно говоря.
Ведут…
В кабинете мадам боком, лица не видно, изящной комплекции. Тётя Алекс? Вот и она! Но у той ветхое пальто. На этой новая шубка. Какой-то птичий кивок головы. Да, эта птица-не-синица Татьяна Горностаева.
…Как-то давно идёт она коридором в белых туфельках. «Добрый день, Татьяна Ивановна» – «Добрый день, Петя». Она добрая: Митька Погостов не на «погосте» Крайнего Севера. Не взяла она фамилию мужа, тем более такую негативную. Девичья в память о любимом отце. Ведёт за руку Погостов а-младшего, и он назван Дмитрием. Но не Митька, а Димка. Мода на другое краткое имя. Ни одного тумака ему не влепить. Умело ныркает в квартиру, у двери которой его мама подслушивает, дабы упредить какой-нибудь удар. И вот парню пятнадцать, но ни одного привода в милицию!
Обкомовская выдра нагло:
– У Крыловых гвалт, грохот, что-то падает…
Надо бы её нейтрализовать во мраке двора на ледяной тропе.
Там падают головой. «По голове на надо!»
– Ружьё, Татьяна Ивановна…
– Этого не определю, но громко!
– А вы когда-нибудь бывали в тире? – берёт процедуру в свои руки!
– Пётр Сергеевич! – влезает Кромкин.
А та уверенно:
– С Дмитрием Погостовым.
Хвалебная тирада: её отец – золотой… Ну да, их бабушка – его протеже в Доме контор. Она по гроб благодарна, хотя в гробу он первый от инфаркта.
Кромкин благодарит её.
– До свидания, товарищи!
Она свинья, но «товарищи» и на его счёт, так как в кабинете других нет.
Вот и увиделись с тюремным работником в тюрьме (на
