тоном произнес Зизимор, нервно улыбаясь. – А сейчас прошу следовать за мной, только переоденьтесь в обувь для прогулок. Она лежит под вашей кроватью.
Он как будто боялся, что я тот час же наброшусь на него. Впрочем, я уже зарекомендовал себя не с лучшей стороны, но и сам Зизимор производил впечатление склизкого вежливого подонка. С удовольствием бы придушил это насекомое и полюбовался на его перекошенную от ужаса физиономию. То, что он находился под постоянной защитой громилы Мизантропова, еще больше бесило. Но оставив свою искренность до лучших времен, я послушался и вышел из палаты.
Мы прошли по коридору и оказались в лифте.
– Надеюсь, 639, – заговорил Зизимор, пока лифт спускался на первый этаж, – вы учли вашу прошлую ошибку и больше повторять ее не намерены, так как понимаете, что в противном случае, наказание будет более жестким.
– Да, я все понял, – кивнул я головой. – Скажите, доктор, я сейчас окажусь вне стен клиники, это будет что-то вроде внутреннего двора?
– Что-то вроде, 639, – почти прошипел от вежливости Зизимор. – А почему вы спрашиваете?
– Хочу подышать свежим воздухом. Понимаете, случилась эдакая оказия. Понимаете, меня тут больше чем на неделю заперли в палате с закрытыми окнами, морили голодом и почти все это время я провел у компьютера. Так что я до сих пор еще не понимаю, как я не свихнулся.
– Ничего, вы привыкните, 639, – улыбнулся Зизимор. – Всему свое время.
Лифт тем временем добрался до первого этажа, и мы вышли наружу. Теперь Мизантропов предусмотрительно подождал, пока я первым не выйду из лифта, а потом уже вышел и сам.
Первый этаж представлял собой большой холл с очень высокими потолками, выделанный полностью из непрозрачного затемненного стекла. Был он абсолютно пустой. В нем даже никаких стульев не было, и своей пустотой он производил довольно странное впечатление: какой-то заброшенности что ли. Мы прошли широкие входные двери и вышли из здания.
Я почему-то сразу посмотрел наверх. Скорее всего, дело было в освещении. Свет шел не так как от солнца и тени были неправильные, что может быть и раздражало глаза с непривычки. То, что я увидел наверху, я ожидал увидеть меньше всего. Наверху не было никакого солнца! Ни солнца, ни неба. Все пространство над головой, на высоте где-то тридцати метров, закрывал огромный, гигантский, хромированный купол. Под самым куполом, насколько я мог разглядеть, проходила какая-то структура наподобие решетки, с множеством свисающих с нее на толстых проводах прожекторов, которые и освещали все пространство под собой. Пораженный, я довольно долго разглядывал купол и прожектора, пока у меня не заболела шея, и не зарябило в глазах от света. Я привел голову в нормальное положение и поморгал глазами. Сам двор клиники был окружен высокими металлическими гладкими стенами, плотно соединенными с опускавшимися к ним вплотную краями купола так, что разглядеть, что скрывается за ними и за куполом не представлялось возможным. Сам двор выглядел как огромный парк или оранжерея.
