меня содрогнуться.
Или мне просто стало не по себе от позы брата, слишком напоминающей объятья? Наверняка он не имел в виду ничего дурного, но ни один мужчина никогда не оказывался так близко ко мне. Если не считать отца когда-то в детстве.
И Дитриха сегодня. Да что же это такое, все мысли о нем!
– Зачем думать о нечистотах и казнях, когда можно подумать о красоте мира и величии Господа, создавшего его?
Я попыталась отодвинуться, но руки по обе стороны от меня не шелохнулись. И попросить было неловко – ведь меня никто не касался и вроде бы ничего плохого не делал.
– Я предпочел бы подумать о чем-нибудь менее возвышенном, – рассмеялся брат Михаэль, и от его теплого смеха – а может, это был просто ветер, пронесшийся над крышей храма, – по коже пробежались мурашки.
Его пальцы заправили мне за ухо растрепанную ветром прядь волос, скользнули вдоль шеи, заставив замереть.
– Например, о красоте юных дев.
– Что ты такое говоришь! – оцепенение, охватившее меня, рассеялось, я развернулась, толкнув его в грудь.
Брат Михаэль отступил, примирительно выставив перед собой ладони.
– Я только хотел сказать, что девичья краса, безусловно, тоже создание божие; как и город под нами, или солнце, или вон те горы. – Он с мягкой улыбкой указал на горизонт.
Устыдившись собственных дурных мыслей, я посмотрела туда и опять застыла от восторга. Солнце вызолотило снега на вершинах, а расстояние размыло очертания хребтов, превратив их в чарующее видение.
– Но если эти горы пребудут вечно, то девичья краса угасает слишком быстро, так что я предпочту любоваться ей, когда выдается возможность. – Он снова улыбнулся. – Спасибо, что развеяла мою скуку, сестра Эвелина.
– Скуку? – не поверила я. – Как можно скучать, когда кругом… вот это?
– Любой прекрасный вид приедается. – Он снова оперся о перила, в этот раз рядом со мной, а не вокруг меня. И опять вроде бы не касался, но стоял слишком близко. – Предполагается, что братья должны поочередно нести стражу на башне, но от кого тут сторожить, скажи на милость? Разве что увидеть пожар раньше остальных и послать служку к бодрствующим.
Бодрствующие были людьми короля. Они тушили пожары, а по ночам еще следили за порядком.
– Наверное, в этом есть какая-то польза, – продолжал брат Михаэль. – Все же мы должны служить людям и тому подобное…
Показалось мне, или в его голосе промелькнула насмешка? Наверное, показалось. Сегодня я вообще на удивление тугодумна. Неужели одна-единственная встреча со злом настолько выбила меня из колеи?
– Потому что храму от этих бдений никакой пользы. Пожар ему не угрожает, нападение тоже, а демонов, – он усмехнулся, точно сам не верил, что те способны обрушиться на храм верховного бога, – трудно не заметить.
При упоминании демонов красота города словно померкла.
– Ты уже слышал?
– О разрыве над
