с материалами возбуждённого дела «Золотой клад», создалось впечатление, что владельцами попавших в его руки монет были люди далеко не «белой кости», или, скорее всего, не одни они. Что ни червонец, то некие слегка грязноватые наслоения, оказавшиеся жировыми пятнами. Некоторые из них суконочкой протерли, однако микроскопические частицы грязи свидетельствовали о том, что монеты не лежали в земле Богодарской области. Суглинистые вкрапления в чеканку одного червонца просто-таки кричали, что они совершенно не тождественны почвам южных регионов России. Составив список оставшихся в еще живых лиц – из числа бывшего начальствующего состава и охранников северных лагерей, Ергашов приступил к планомерным изысканиям. Перед ним встал вопрос, с кем первым из них встретиться? Он рассуждал так: если золотишко из довоенных лагерей системы ГУЛАГа, то крупное лагерное начальство вряд ли могло знать о том, что творится на самом «дне» барачной жизни зеков. У кого-то, и далеко не у одного заключенного, а среди них были люди разных сословий – и ученые мужи, и бывшие политические деятели разного ранга, и советские работники, и раскулаченные богатеи, и воровской люд, и обыкновенные крестьяне и рабочие, были искусно припрятаны золотые монеты, ценные вещицы, украшения. В начальную «коллекцию» оперативников попали также золотые изделия с драгоценными камнями.
Свой выбор капитан Ергашов остановил на Стратилатове, очень старом человеке, жителе соседней области. Бывший офицер одного из сибирских лагерей коротал век в однокомнатной квартире. Кто-то помогал ему вести нехитрое хозяйство по дому. Спертый воздух, с устойчивым запахом лекарств, кислого супа и подгоревшей пшенной каши. В углах паутина, наспех вымытый пол. На вешалке видавший виды плащ, в обувнице раздолбанные от времени башмаки с застывшими кусочками грязи по ранту. Не часто, видать, хозяин покидает пределы жилья. Игорь представился, пожал протянутую сухонькую руку.
– Это я вам звонил из управления МВД Богодарска. Нас заинтересовали золотые монеты царской чеканки, незаконно реализуемые на черном рынке. Один червонец явно был у кого-то в одном из северных или сибирских лагерей. Меня просто интересует, каким образом могло золото от некоего зека попасть в чьи-то руки? Что на него можно было обменять в тех условиях? Мог ли кто из охраны или обслуживающего персонала заниматься меной?
– Уж не меня ли вы, капитан, подозреваете?
– Что вы, избави бог! Но вы же понимаете, что очевидцев той поры сегодня, как говорится, раз-два и обчелся. А вы не так далеко от нас живете. Мы хотим понять механизм мены и определить круг лиц, кто мог бы вообще быть к этому причастен. Совершает преступления человек, который неким образом причастен к ГУЛАГовской поре.
– О! Прошло столько лет. После всех тягот лагерного быта вряд ли кому из еще пока живых по силам заниматься таким опасным ремеслом, как торговля золотом.
– И мы это сознаем. Но кто-то же и как-то причастен к этому.
