Десантник вдруг посмотрел разведчику прямо в глаза.
– Ну, ясное дело, – развел руками Ось.
– …А он чего? – Тимур по-пролетарски досасывал бычок, зацепив его кончиками большого и указательного пальцев.
– Больше ничего. И все они так: молчат, отводят глаза. В общем, Троянский конь, гадом буду.
Тимур неспешно докурил, загасил сигарету о мрамор парапета, почесал курчавую мокрую голову.
– Только ребятам не говори, – прохрипел. – Один хрен мы будем стоять здесь.
По радио Белого дома попросили женщин, у которых есть еда, покормить танкистов – они не ели весь день. Мы с Киркой взяли банку тушенки и отдали на первый попавшийся танк (у Горбатого мостика).
Сходивши до ветру, мы услышали рев еще каких-то танков. Судя по звуку, они шли с Калининского проспекта. Мы рванули им навстречу. Это было как в кино о последних днях Отечественной войны – мирное население встречало освободителей. К Б. д. шли туляки и рязанцы-БМД (а может, и БМП или БТРы), перешедшие на нашу сторону.
Конечно, историю делают массы, но решения о том, как ее делать, в критические моменты принимают личности. Солдатики поначалу испуганно шарахались к своим БМД, вглубь крытых грузовиков, когда мы кидались к ним. Их целовали, давали сигареты, кричали ура. Рядом с нами орала девчонка лет восемнадцати, с повязкой на голове, в длинном свитере. И делала она это так искренне и так радостно, да еще махала при этом руками, что я ей позавидовала, как в 87-м завидовала ребятишкам, плясавшим прямо перед сценой на концерте Бригады-С. Мы так не умеем.
В два часа Ось отправил нас с Киркой домой. Последний час-полтора мы сидели на парапете над бассейном и кемарили. Трудное дело – спать с зонтом в руках. Дождь лил проливной. Уходя, я оставила мой прозрачный плащ «Сыну» – не столько от дождя, сколько для тепла.
Мы шли сначала по набережной в сторону Смоленской, потом по Плющихе. Видели несколько военных машин, какие – то очередные БМП или БМД. Они стояли как брошенные – ни души рядом. Навстречу нам попадались люди, и по обрывкам их фраз было ясно, что идут они к Белому дому. Где-то в середине Плющихи я поняла, что сил у меня больше нет, и тогда я затянула «У павильона пиво-воды». Попели всласть.
На Пироговке нас подобрал троллейбус и довез до самого дома. Пока мы шли по Плющихе и пели песни, я думала, что надо будет тяпнуть по 20 грамм, но хватило нас с Киркой только на чашку чая и сигарету…
Теперь я один, подумал Ось.
Легкая грустная мысль.
На другом берегу Москва-реки в фиолетовой темени тусклым скифским золотом мерцала сталинская цитадель-гостиница «Украина». Пока Ось бродил среди баррикадников, крепостной шпиль будто бы отдалялся, теряя в стати и значимости. Но стоило Осю, неспособному противостоять сну, присесть, как цитадель придвигалась, нависала, гнула долу.
Прошел слух: на верхних этажах «Украины» сидят снайперы. Когда начнется атака, они ударят по Белому дому. Ось ясно представил себе своего снайпера.
