всегда предчувствовала приближение непогоды. А если помощь не успеет… Да… Придётся ей сражаться с призраками в одиночку, сидя на узком выступе прямо над глубоким обрывом. И ладно бы, будь она одна, но ответственность за ребёнка не давала сидеть без дела. Надо выбираться. Как? Не на то ли разум человеку дан, чтобы думать?
Лиза потихоньку начала двигаться к девочке, призрак исчез, словно и не было. И, будто подбадривая Лизу, отвлекая её от дурных мыслей, заговорила Полина.
– Мама не любила меня. Никогда не любила, – доверчиво поведала она, вздохнула тяжело, опустила глаза.
– Как так? – вжимаясь в земляную стену и потихоньку продвигаясь к дереву, усомнилась Лиза. – Так не бывает. Мамы всегда любят своих детей.
– Нет. – Полина упрямо тряхнула головой. – Я знаю. Моя мама любила себя.
– Это папа тебе рассказал? – не удержалась от колкой реплики Лиза. Ребёнок, к сожалению, очень часто становится разменной монетой в сложных отношениях родителей.
– Не папа. Мы не говорим с ним о ней. Я его жалею… А что не любила… я сама знаю. Папа называл маму Снежной королевой и любил. Очень любил. А она… – девочка снова тяжело вздохнула, задумчиво посмотрела вдаль, старательно принялась отколупывать ногтями чешуйку сосновой коры. – Она только ругалась. Всегда. Меня ругала, папу, бабушку… Особенно папе доставалось. Он добрый и смешной, его все любят, а она… И мне доставалось. Я не обижалась, я ждала, когда мама меня полюбит. Я старалась быть хорошей дочерью, но у меня никак не получалось…
– Линка, ну что ты? Может и ругала, но это не значит, что не любила. Я с братом тоже ругаюсь иногда, и мама нас, уже взрослых, ругает, когда мы набедокурим, но это вовсе не означает, что мы друг друга не любим.
Лиза выдохнула. Ну вот, первый отрезок пути пройден, до дерева добралась. Дальше…
– Полин, ну ка отвязывайся и садись спиной к обрыву, чтобы я могла подобраться к тебе.
Девочка принялась теребить узел руками, но видно со страху затянула его так, что развязать теперь не представлялось возможным.
– Лиза! Не получается! – девочка едва не плакала.
– Тише, Линочка, тише… – Лиза протянула руку, погладила её по худенькой, вздрагивающей спине. – Сейчас я попробую подобраться… Ты не переживай, мы справимся.
Как она извернулась, как развязывала узел – потом и не вспомнит, там и держаться-то не за что было, но справилась, распустила ленту, откинулась в изнеможении к склону, прикрыла глаза.
«Поторопись!» – снова раздался в голове уже знакомый голос. Только теперь он наполнился мощью, стал требовательным, властным.
Лиза открыла глаза, повернулась к Полине.
– Полин, давай, прижимайся к склону, не бойся, держись ногами, как за лошадку.
Девочка серьёзно кивнула, завозилась, приподнялась, упираясь ручонками в кривой ствол дерева. Она трусила, видно было, как кусает губы и изо всех своих силёнок держится, старается не плакать и – главное – не смотреть вниз. Вот выпрямилась, замерла, едва касаясь пальчиками шершавой
