походу, он же у всех бизнес отжимал тогда. Да и сейчас не гнушается. Мало ему, что весь город на цырлах перед ним ходит.
– Ты думаешь, Платоша приложился?
– А кто, мебель-то его теперь.
– Понятно, – почесал я подбородок. – Значит, эта сучка пришла мстить мне за то, что Платоша её мужа шлёпнул?
– Реально? Интересная экземплярша, – похабно усмехнулся Лёха.
– Ну-ну, ты мне смотри.
– Та я же женат.
– Знаем мы, как ты женат, а по вечерам куда таскаешься. Это не моё, конечно, дело. Ладно. Ну, хорошо, а зачем тогда она в столе рылась? Если пришла мстить, то почему сразу не попыталась меня шлёпнуть?
– Ты это у неё самой спроси. А по истории с её мужем, мы вообще не при делах. Откуда такая информация?
– Ладно, пойду, допрошу с пристрастием, – вздохнул, – а ты, минут через пять зайди, как обычно. Вдруг вы*бываться начнёт.
– Окей, я только за, – криво усмехнулся Лёха.
Обратно я уже шел в полной уверенности в своей невиновности в убийстве её мужа. Открываю дверь, а эта на полу сидит. Ноги расставила, руки разложила, глаза закрыла, как будто вообще по хер, что её тут закрыли.
– Ну, что, выяснил я, мои люди твоего мужа не убивали, – говорю спокойно, дабы болтливую Лилиану утешить.
– Ага, а завтра Новый год, – усмехнулась, не веря.
Нет, ну, дерзкая, конечно. Походу, и не страшно ей. В такой комнатёнке все ссаться начинают, а эта уверенная. Пора пугнуть, посмотрим, что заговорит.
– Ну, смотри, бизнес сейчас у кого – не у меня.
– А может, ты продал его, чтобы снова потом нового хозяина убить и снова получить.
Нормальная версия, однако.
– Не, мы так не делали. Если отжал бизнес, под собой и оставляю. А сейчас он где? У другого человека.
– У кого? – глаза Лилианы злым огоньком загорелись, будто сейчас встанет и пойдёт к тому человеку.
Получается, я должен сказать ей, что мой кровный брат, без моего на то позволения, шлёпнул её мужа.
– Понимаешь, Лили…
– Не называй меня так! – говорит злобно.
– Понимаешь, Лили, – повторяю громче, – бизнес твоего мужа сейчас в руках нового босса и это не я.
– Скажи его имя? – начала с пола вставать, боже ты мой, корячится на этих каблучках.
– Это неважно, а вот меня больше интересует, что ты искала в моём кабинете?
– Что искала, того не нашла, – гордо голову вскинула.
– Если говорить не хочешь…
– Не хочу!
– Значит, придётся заставить, Лёха, заходи!
-–
Открывается дверь и входит Лёха.
Из одежды на нём только брюки военные и берцы. Тело жилистое, загорелые, бугры мышц и татуировки, не те, что красивые, а такие, как у зеков в тюрьме, размазанные синими пятнами, какие-то уркаганские знаки. В руках у Лёхи две пары наручников.
Интересно, для чего две пары?
Смотрит недвузначно, сейчас, наверное,
