и выкрикивая поздравления. Он тяжело шагал по мягкому песку, а девочки вприпрыжку бежали рядом, и наконец он повесил рыбу на деревянную стойку у кухонной двери. Пока Хейди ходила в дом за своей камерой «Кодак», Манфред снял рубашку, перепачканную рыбьей кровью, и наклонился к крану цистерны с дождевой водой, чтобы смыть кровь с рук и соль с лица.
Когда он снова выпрямился, вода капала с его волос и стекала с обнаженной груди – и тут он внезапно заметил присутствие постороннего.
– Дай полотенце, Руда, – рыкнул он.
Старшая дочь помчалась исполнять его приказ.
– Я вас не ожидал. – Манфред сердито уставился на Шасу Кортни. – Мы с семьей предпочитаем находиться здесь одни.
– Простите. Я понимаю, что вторгся некстати. – Ботинки Шасы были покрыты пылью. Посадочная полоса располагалась в целой миле от коттеджа. – Уверен, вы поймете, когда я объясню, что мое дело безотлагательное и личное.
Манфред вытер лицо полотенцем, стараясь скрыть раздражение, а потом, когда Хейди вышла с фотоаппаратом в руке, неохотно представил ее.
За несколько минут Шаса очаровал и Хейди, и девочек, они заулыбались, но Лотар стоял за спиной отца и лишь неохотно вышел вперед, чтобы пожать руку нежданному гостю. Он научился у отца с подозрением относиться к англичанам.
– Какой потрясающий коб! – восхитился Шаса рыбой на стойке. – Я за много лет такого огромного не видел! Да они и дорастают до таких размеров редко. Где вы его поймали?
Шаса настоял на том, чтобы сфотографировать всю семью рядом с рыбиной. Манфред все еще не надел рубашку, и Шаса заметил старый синеватый сморщенный шрам сбоку на его груди. Шрам походил на след от огнестрельного ранения, но ведь была война, так что многие мужчины теперь носили шрамы. Подумав о военных ранах, Шаса бессознательно поправил повязку на собственном глазу, возвращая фотоаппарат Хейди.
– Вы останетесь на обед, минхеер? – сдержанно спросила она.
– Мне не хотелось бы досаждать вам.
– Мы рады вам.
Хейди была красивой женщиной с большой высокой грудью и широкими полными бедрами. У нее были густые золотисто-русые волосы, и она заплетала их в толстую косу, свисавшую почти до талии… но тут Шаса заметил выражение лица Манфреда де ла Рея и быстро сосредоточил внимание на нем.
– Моя жена права. Добро пожаловать. – Прирожденное гостеприимство африканера не оставило Манфреду выбора. – Идемте, посидим на передней веранде, пока женщины не позовут нас к столу.
Манфред достал из ящика со льдом две бутылки пива, и они рядом уселись в шезлонгах, глядя поверх дюн на колеблемую ветром синеву Индийского океана.
– Вы ведь помните, где мы с вами впервые встретились? – нарушил молчание Шаса.
– Ja, – кивнул Манфред. – Отлично помню.
– Я побывал там два дня назад.
– Залив
