бесконечный холод. Оно всегда было рядом с ней и с годами только росло. Год за годом с уходом каждого из членов ее семьи умирала и часть ее самой. Пустота где-то внутри становилась больше. Вначале семья Эвансов лишилась отца, за ним из жизни ушел их старший сын, а затем и средний ребенок. Теперь еще и, мать его, Форман. Они оставили ее совершенно одну. Эванс всегда привыкла рассчитывать только на свои силы, но, как ни крути, одной ей с киллером Ронье не справится.
Лиам всегда имел склонность все романтизировать. Он хотелось верить, что брат где-то там – среди ночных улиц спасал этот город, губя свою душу во спасение тысяч других. Искал киллера Ронье, чтобы избавить мир от безжалостной убийцы. Этому городу как никогда нужен он – Спаситель. На него теперь вся надежда. Неважно, хотел ли Адам того или нет. Роль для него уже выбрана.
Принятие
Назойливый солнечный свет ударил по закрытым векам. Кожа согревалась под его лучами, и по телу разливалась приятная нега. Просыпаться не хотелось, двигаться не хотелось, ничего не хотелось, кроме как потянуть затекшие мышцы и вдохнуть поглубже запах, пропитавший смятые простыни. Чуть уловимый миндальный аромат раздражал и щекотал ноздри, а затем и горло, дразня обманчивой сладостью. Захотелось этого запаха еще, больше, намного больше. Рука сама потянулась к противоположному краю кровати, шаря по простыням и… никого. Холодно, пусто, одиноко. Будто кто-то только что заглянул к Адаму в душу. Окутавший аромат подтвердил опасения, но воспоминания терялись где-то на середине ночи, если не в самом ее начале. Ларссон отчетливо помнил поездку через весь город, обжигающий лёд в скотче, сменившийся такими же ледяными губами…
Ларссон резко сел на постель и осмотрелся. Пусто. В квартире стояла полная тишина. Ни шума воды в душе, ни звона посуды на кухне. Он проснулся один в чужой кровати, где холодно и пусто. Сомнения развеялись с последними растворившимися в воздухе миндальными нотками. Он провел ночь в ее квартире, в ее постели. Рядом с ней. Осталось только выяснить последний момент, подняв накрывавшую его простынь и…
«Твою ж мать!» – если бы он говорил, то точно бы простонал эти слова. Кроме простыни, на нем не было ничего. Ларссон и представить не мог, как так случилось, что он проснулся здесь абсолютно голым. Он же хотел уйти, почти ушел, отдал ей стакан и уже собирался уходить. И ушел. Наверное. Кажется.
Свежие царапины на спине саднило от выступившего пота. Бред. Этого не может быть. Только не с ней. Не отпуская последнюю надежду, Адам откинул простынь, вскакивая на ноги и приземляясь в ее одежду, поверх которого лежало его белье.
«Что меня», – только и смог заключить он, столкнувшись с очередным доказательством своей несдержанности. Грубым толчком открыв дверь в ванную, Адам посмотрел в зеркало, встав боком. Отражение подсказывало возможность существования двух вариантов появления царапин на спине: либо он упал в очень ровную колючую проволоку, либо огромный кот разодрал ему спину. Все. Других вариантов не рассматривалось. Не Эванс же оставила нечто подобное на его спине. Нет. Точно не она. Будь здесь ее работа, Ларссон бы ехал в лес, расфасованный по
