меньше, чем ему бы хотелось:
– Я думаю, нам нужно отправиться в Батиару.
Молчание. Сейчас она его не пугала. Похоже, она сама боится, подумал он.
Надия медленно произнесла, взвешивая его слова:
– Чтобы продать то, что у нас есть?
Он кивнул:
– Я думаю, что это нужно доставить туда. У меня есть идеи насчет обоих предметов: и бриллианта, и книги.
– И обе идеи… связаны с Батиарой?
Он опять кивнул:
– Ты можешь сойти на берег в Марсене, когда мы остановимся, чтобы нам заплатили за… за халифа. Мы заберем тебя на обратном пути. Если ты мне доверяешь.
– Разумеется, я тебе доверяю, – ответила она, качая головой. – Но больше почти никому, если честно.
– Я знаю. Спасибо. В общем, это возможно. Если ты… – Он произнес это: – Если ты не хочешь возвращаться домой.
Снова тишина. Потрескивание корабля, ветер, плеск волн. Качающийся на крюке фонарь.
– Я бы не хотела возвращаться домой, нет, – сказала она. – Но Батиара – большая страна. Куда ты планируешь отправиться?
Он сказал ей.
Она долго смотрела на него. Он не мог прочесть выражение ее лица.
– По правде говоря, это близко к моему дому. – Она вздохнула, он тоже. Ее губы изогнулись, но то была не совсем улыбка. – Ты действительно довольно красивый мужчина, Рафел бен Натан. Просто чтобы ты знал. И ты мой друг. Думаю, я буду нужна тебе. Продажа этих вещей будет связана с большим риском. Я поеду с тобой. Я только что… я решила, что мне не нравится думать, будто прошлое мешает мне действовать.
– Только что?
– В этот самый момент.
– Хорошо. – Его самого удивило то, какое облегчение он почувствовал. – Очень хорошо. Увидимся утром на палубе. Не забудь сказать, какой я привлекательный. – Он встал, снял с крюка фонарь, аккуратно придвинул табурет обратно к стене, открыл засов на двери и вышел.
Надия еще долго не спала.
Она поймала себя на беспричинных размышлениях о желании, о том, что значит быть желанной. Она умела нравиться мужчинам и завлекала их намеренно, когда это было полезно для заключения сделки. Но самой испытывать желание?
Это было совсем иное. Она плохо помнила это чувство. Его у нее отобрали, подумала она. Похитили. Когда похитили ее саму. Она, несомненно, была уже достаточно взрослой, чтобы думать о таких вещах, чтобы мечтать о них, к тому моменту как ее увезли из дома. Но по-настоящему она не помнила ту девочку с фермы. О чем она думала и что чувствовала. Все это исчезло. Ей казалось, что однажды она с кем-то целовалась, но то было лишь смутное воспоминание. Словно существовала какая-то стена или море между ней и тем временем, и она жила по другую сторону стены или на другом берегу.
Когда она все же уснула, ей снились лошади – это было нечто новое и очень странное. Она скакала по равнине ночью, под обеими лунами, и ее волосы (ставшие снова длинными) развевались за спиной.
Снаружи, в вышине, растущие луны сияли над
