я посмотрел на него и на фигуру. Мои глаза расширились.
– Погоди… Это… это паразит?
Фигура в покрывале содрогнулась и издала стон.
– Нет, – сказал мой двойник. – Это то, что Мэб и Альфред называют паразитом.
Я моргнул несколько раз.
– Что?
– Слушай, мужик, – сказал второй я. – Ты должен решить эту проблему. Подумай, ладно? Я не могу вот так просто поговорить с тобой. Этот полусон – лучшее, что нам можно придумать, но ты должен пойти мне навстречу.
Я нахмурился.
– Постой. Ты говоришь, что паразит – на самом деле не паразит. Но это значит…
– Колесо сдвинулось, – сказал мой двойник тоном спортивного комментатора. – Жирный, ленивый старый хомяк, кажется, совершенно забыл, как это делать, но он вроде как двигается. Падают клочья ржавчины. Паутина медленно рвется.
– Да пошел ты, – раздраженно ответил я. – Ты не показывался с тех самых пор, как…
Я умолк и молчал довольно долго.
– А, – сказал он, тыкая в меня пальцем и подпрыгивая на мысках своих ботинок. – Ах-хах! Ах-ха-ха-ха-ха-хах, наконец-то забрезжил свет!
– С тех пор, как я коснулся монеты Ласкиэли, – тихо выдохнул я.
– Двигайся дальше, – призвал меня двойник. – Что случилось потом?
– Прикосновение к монете поместило мне в голову копию Ласкиэли, – сказал я. – Как отпечаток в глине, такой же формы, что и оригинал. Она пыталась убедить меня пустить в голову настоящую Ласкиэль, но я ее отшил.
Мой двойник покрутил запястьем, мол, продолжай движение.
– И тогда?
– И тогда отпечаток начал изменяться, – сказал я. – Ласкиэль неизменна, но ее отпечаток был сделан из меня. Глиняная форма. Если изменилась глина, изменится и отпечаток.
– И?
– И я дал ей имя, – сказал я. – Я назвал ее Лаш. Она стала независимой личностью со своими собственными правами. И мы как-то не очень ладили до тех пор… – Я сглотнул. – До той психической атаки. Серьезной. Она встала на ее пути. Это ее уничтожило.
– Да, – тихо согласился двойник. – Но… послушай, то, что она сделала, было актом любви. И ты был довольно близок с ней, когда это случилось, разделяя одно мысленное пространство. Забавно – ведь ты нервничаешь, когда начинаешь думать о том, чтобы жить с женщиной, но присутствие одной из них у тебя в голове проблемой не было.
– Что ты имеешь в виду?
– Господи, ты же здесь самый умный. Думай! – Он уставился на меня долгим взглядом, пытаясь подтолкнуть мысли.
Мой желудок провалился в какую-то бездонную пропасть, челюсть отвисла.
– Нет, – сказал я. – Это… это невозможно.
– Когда мамочка и папочка очень сильно любят друг друга, – произнес мой двойник, словно обращаясь к маленькому ребенку, – когда они живут вместе, обнимаются, целуются и становятся близки…
– Я… – Мне стало нехорошо. – Ты хочешь сказать… Я забеременел?
Мой двойник
