давай разберём твои гласные, – проворчал я.
– Бо-орьк, – протянул Лёня. – А мо-ожно я то-то-то-оже по-по-попробую?
Я даже не сразу сообразил, про что он. Но судя по усилившемуся заиканию, Лёнька был сильно взволнован.
– Что попробуешь?
– По-по-поиграть. По-по-покажи!
Ёлки зелёные, нашёл развлечение! Но мне жалко, что ли? Открыл крышку, придвинул второй стул.
– Ну вот, смотри. Это упражнение, песенка. К каждому слогу своя нота, я так лучше запоминаю. Играешь и подпеваешь, можно про себя. «Как под гор-кой под го-рой тор-го-вал му-жик зо-лой».
Я к тому моменту чёртову песенку полтора месяца мучил. А это недоразумение заикающееся один раз послушало, два раза посмотрело, как я играю, и вдруг выдало, без единой запинки:
«Кар-то-шка мо-я, ты под-жа-рис-тая!».
Руки он, конечно, неправильно держал, не «яблочком», а параллельно клавишам, но ни ошибся ни разу! И ещё раз сыграл, с самого начала.
– Боря, ну наконец-то! – раздался из кухни страдальческий голос мамы. – У меня уже изжога от твоей «картошки»!
Она вошла в комнату и увидела Лёньку, в третий раз играющего «картошку».
– Боже, я так и знала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Лёня, ты тоже занимаешься музыкой?
Недоразумение отрицательно помотало головой.
– Нет? Но ты же сейчас играл?
– Он, он, – мрачно подтвердил я. – Я один раз ему показал, и он сыграл.
– Так у ребёнка талант! – воскликнула мама. – Тебе нужно учиться! Я обязательно скажу твоей бабушке!
И ещё что-то причитая, она убежала на кухню, где подгорала, судя по запаху, как раз картошка.
– Доигрался, Лёнька. Теперь тебя тоже заставят музыкой заниматься!
– Ты-ты-ты се-ерьёзно та-ак ду-умаешь?
У него аж глаза засияли! Вот ведь дурень! Не понимает, на какую каторгу подписывается!
– У на-ас пиа-анино не-ет!
– Боюсь, мою маму это не остановит, – вздохнул я, прекрасно зная маман и её неукротимую энергию.
И оказался прав».
С самого начала Лёня в успех предприятия не верил. Бабушка была во всех отношениях человеком сугубо практичным, двумя ногами стоящим на земле. А музыка – занятие без конкретной практической пользы, да ещё и требующее затрат. У Борьки-то вон, пианино есть, да ещё и преподавателю они платят. Бабушка уж конечно не согласится покупать пианино и оплачивать уроки. Да Лёня бы и не решился говорить с ней о таком. С раннего детства он твёрдо усвоил, что «мы – люди не богатые, на других не смотрим и радуемся тому, что имеем». Эту фразу бабушка произносила, когда Лёня приходил с разодранными штанами или пробовал заговорить о велосипеде. Серафима Ивановна покупала только то, что было действительно необходимо, и новые штаны, когда старые ещё не сносилось, и тем более велосипед
