остановился у сетчатого соседского забора. Горка мокрых дров и полусгнившие козла перегораживали путь, сужая линию, и не давая проехать его машине. Он чертыхнулся. Вылезать раньше времени в октябрьскую грязь, мочить и пачкать ботинки и джинсы ему было неприятно. Медленно, осторожно, почти касаясь дребезжащего забора, машина проехала между ветхими ограждениями двух соседей. Но тут его ожидало новое препятствие. Куча свежесброшенного золотистого песка возвышалась уже безапелляционно, не оставляя права на сомнения в том, что там, за нею возможен другой, тайный, вход в иное измерение.
– Что творится! – вслух сказал Александр. – Сестра могла бы хотя бы раз в год сюда приезжать!
За кучей была калитка на их участок. Когда-то была. Теперь это был свободный, необилечиваемый никем, расчищенный от любых и всяческих ограждений, вход в его детство. Александр вздохнул и с сожалением вступил в чуть примятую осенними дождями и увяданием траву запущенного и заросшего куска болота, который когда-то благоухал розовыми кустами и ароматной земляникой на чисто прополотых грядках.
Копать тут было некому, следить за всем этим хозяйством – незачем. Незамысловатый, построенный дядькой домик покосился, часть стены упала, дверь скособочилась набок. Замок валялся рядом, как выразительное кинематографическое средство для обозначения запущенности и запустения, брошенности и инопланетного захвата.
Александр сплюнул и открыл дверь, резко рванув ее на себя. Тут же, не предупреждая и не кривясь, на него вывалилась вторая рамочная дверь, обитая когда-то сеткой, и служащая, во времена расцвета и благоденствия этого дачного места, защитой от комаров и мух.
– Падаль, – опять громко выругался парень. – Ну что, Настюха не могла сама сюда приехать. Какого черта мне тут искать надо?
Высокий, широкий в плечах, он с трудом протиснулся в искореженнай и скособоченный проем. Великан осмотрел два ржавых керогаза, все еще распространявших запах нефтепродукта по терраске. Выцветшая убогая клеенка на столе, стоящем чудом на трех ножках. То, что когда-то было четвертой, лежало рядом, сгнившее и подмоченное. Колченогие стулья. Часть пола провалилась. Александр ногой пихнул дверь в комнату. Кровать, рваные и сгнившие одеяла, шкаф, каких тысячи давно лежат на городских свалках. Тряпки, рваные и грязные, потерявшие цвет и форму. Крыша текла. В нижнем углу – сквозная дыра, пропустившая травку в этот потерянный во времени дом.
Сколько можно будет получить за этот участок? Не важно, лучше живые деньги, чем счета из правления и угрозы отключить электричество. Он щелкнул выключателем. Вот хрень. Отключили-таки.
Мутное окно не пропускало уже серого цвета осени. Часть стекла была вытащена. Труба от буржуйки выходила прямо в окно, теряясь обломившимся концом в парах дождя.
– Не печку же ей привезти. Чего вообще она хочет? Тут нет ничего, чтобы стоило взять, или даже прикоснуться к этому.
Александр сплюнул на ржавую
