может нанести человеку какой-либо вред. И совсем не важно, какой именно. Вред – он и есть вред. Опасность – она и есть опасность. Да, Полезав никогда не делал того, что чревато нехорошими последствиями как для него лично, так и для кого-либо другого. И это был едва ли не важнейший жизненный принцип его. Он старался неукоснительно следовать ему всегда, везде и во всём. По крайней мере, до недавнего времени…
– Звать-то тебя как? – спросил остроносый, запросто похлопывая его по плечу.
– Меня? – удивился Полезаев, не сразу уразумев, чего от него хотят.
– А кого же ещё? Тебя конечно. Не меня же.
– Ну… – замешкался Сергей Тимофеевич, с трудом припоминая своё имя. – Меня… Подождите… Сергей… Да, кажется, так…
– Кажется? Да ты, брат, не перегрелся ли, часом, на солнце?
– Нет, нет, что вы… – слабо замотал Полезаев головою.
– Кажется ему, видите ли! – ухмыльнулся остроносый. – Креститься надо, если кажется.
– Нет, точно – Сергей.
– То-то же! Не люблю неопределённостей. Предпочитаю конкректно знать, с кем дело имею. Не выношу, понимаешь ли, когда темнят и всё такое… Ясно?.. А меня Вольдемаром зовут.
– Очень приятно, – кивнул Полезаев. – Только идти мне надо. Вот вам… За помощь, так сказать, за участие…
И, достав из кармана сторублёвую бумажку, положил на стол.
– Извините, я пошёл.
Вольдемар громко расхохотался, блеснув золотом во рту, но к деньгам не притронулся.
– Сидеть! – приказал он вдруг не то всерьёз, не то в шутку. – И не рыпаться! А деньги мне твои не нужны. Забери. Своих навалом. Пей! Сегодня я угощаю.
И Полезаев повиновался. Сам не зная почему. Выпил ещё одну, пожевал безвкусных сосисок. И деньги спрятал обратно в карман.
– А ты случайно не писатель? – поинтересовался вдруг Вольдемар.
– Нет, – замотал головой Полезаев. – Инженер я. По технике безопасности.
– Это хорошо, – Вольдемар вполне искренне обрадовался.
– Что именно? – не понял Сергей Тимофеевич. – Что не писатель? Или что инженер?
– И то и другое. Но скорее первое, – Вольдемар задумался. Нос его, и так неестественно острый, заострился до какой-то немыслимой крайности. Не нос, а настоящее шило. Хоть валенки подшивай. – Да, первое… Точно первое.
– Почему же?
– Да так… Был тут у нас писатель один. На тебя, кстати, здорово похожий. Тоже с бородёнкой. И лысина почти такая же… С ним занятная история получилась. Если хочешь, могу рассказать.
«А почему бы и не послушать? – подумал Полезаев, уже вполне пришедший в себя и почти способный нормально мыслить и воспринимать. – Домой я всё равно сейчас не пойду. Посижу ещё. Драться он, похоже, на меня не кинется… Хотя рожа у него… Явно бандитская. Уголовная какая-то рожа… И руки все синие от наколок… Нет, ничего он мне, скорее
