Рунд оказывалась посреди медвяных лугов. И ни крови, ни гари – только солнце и дурманящий, приятный запах цветущих трав. Совсем как в полузабытом детстве.
– Может, и правда разбойники. Но что это меняет?
– Нам стоило бы все проверить. Ты ведь права – никто не поедет сюда разбираться. А вдруг это оборотни?
Огонь погас, и в темноте очага алела горстка углей – словно десятки глаз, наблюдавших за ними.
– Птицы не станут лишний раз выходить из своих укрытий. Подумай только: на них охотятся уже больше десяти лет. Их осталось слишком мало, и почти все – жалкие полукровки. – Рунд, не отрываясь, смотрела на тлеющие головешки и гладила Бёва по вытянутой руке. – Нет, они не будут рисковать. Скорее всего, это сделали сами люди. Или идуны. Да кто угодно – нам какая разница? Я напилась крови на долгие месяцы вперед. К тому же, ты слышал, они направили прошение королю. Вот пусть трясучка с ними и разбирается.
Нащупав во мраке лицо Бёва, Рунд приложила ладонь к мягким губам.
– Давай хотя бы на один вечер забудем обо всем.
С этими словами она уселась сверху, обхватив его ногами. Пальцы Бёва, лаская, пробежались по спине – неторопливо и нежно. Рунд любила тьму – в ней скрывалось ее уродство. Бёв говорил, что его нисколько не волнуют ни шрамы, ни слепой глаз, но Рунд все равно стеснялась. Ненавидела себя за эту слабость и ничего не могла поделать.
Теплые ладони мягко коснулись ее живота, и Рунд откинулась назад.
Следуя за движениями Бёва, Рунд постаралась, чтобы койка скрипела как можно громче. Представив пунцовое лицо яграта, подслушивающего за тонкой стенкой и бормочущего свои молитвы, она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение.
Глава 4
Когда все равны
Дурное настроение Брунны совпадало с заседаниями – меньше всего его супруга любила сидеть под пристальными взглядами людей, которых презирала. А презирала Брунна всех. Абнер попытался вспомнить, улыбнулась ли королева хоть раз за пятнадцать лет их странного брака. Наверное, нет. Возможно, Брунна вообще не умела улыбаться. Вот и сейчас она сидела и кривилась, куксилась
