чести не вобьешь палкой. Они не изменятся за несколько лет, из-за нескольких побед отца.
– Два поколения подряд идет истребление всего лучшего. По моему мнению, и афиняне, и спартанцы навлекли на себя проклятие Аполлона, отдав свои войска внаем фокейцам. Они прекрасно знали, каким золотом им заплатили. И куда бы это золото ни пришло, оно приносит смерть и разрушение, и этому не видно конца. Но твой отец встал на сторону бога, и посмотри, как он преуспел. Так говорит Греция. Кто более достоин скипетра вождя? Скипетра, который когда-нибудь перейдет к тебе.
– Я бы предпочел… – медленно начал мальчик. – Ох, смотри, послы проехали Священную Рощу, они уже почти в городе. Скорее, идем же!
Когда Александр и старик, по колено в грязи, седлали лошадей во дворе конюшни, Феникс посоветовал:
– Хорошенько надвинь капюшон. Послы увидят тебя на аудиенции. Не нужно, чтобы они узнали тебя в рыскающем по улицам мальчике, который глазеет на них, как простой крестьянин. Чего ты вообще ожидаешь от этой затеи, не берусь даже гадать.
Они осадили лошадей на узкой тропе перед святилищем Геракла. Набухшие, полураспустившиеся почки каштанов казались бронзовыми на фоне бледных дождевых облаков, сквозь которые процеживался лунный свет. Факелы верховых, догоревшие почти до основания, медленно, словно всадники ехали на мулах, плыли в недвижном воздухе. В свете факелов был виден глава посольства, сопровождаемый Антипатром. Александр узнал бы ширококостного бородатого вояку, даже если бы тот закутался по примеру остальных. Антипатр же только что вернулся из Фракии, и промозглая ночь казалась ему теплой.
Следом, должно быть, трусил Филократ: бесформенное тело, обернутое в сто одежек; между плащом и петасом поблескивают злобные шныряющие глазки. Предатель, яд души которого должен сочиться из всех пор.
По изяществу следующего всадника мальчик узнал в нем Аристодема. Достаточно торжественно для такого посольства.
Александр пробежал взглядом по веренице всадников. Большинство из них вытягивали шеи, выглядывая из-под мягких полей петасов, чтобы вовремя увидеть, где копыто лошади может увязнуть в грязи. Ближе к хвосту кавалькады, прямо, как солдат, сидел в седле высокий, хорошо сложенный грек. Он казался не молодым и не старым; в свете факела были видны короткая борода и решительный профиль. Когда он проехал, мальчик посмотрел вслед, сравнивая увиденное лицо с тем, которое являлось ему в мечтах. Он видел великого Гектора, который еще не успеет состариться к тому времени, когда Ахилл возмужает и выйдет сразиться с ним.
Демосфен[39], сын Демосфена из дема Пеании, проснулся в царском гостевом доме с первыми лучами солнца. Он приподнял голову и огляделся. Комната поражала своим великолепием. Зеленый мраморный пол; позолоченные капители на пилястрах у дверей и окон; скамейка для одежды, инкрустированная слоновой костью; ночной горшок из италийского фаянса с рельефными
