со смешиванием крови, князья Ольгерд и Кейстут… учителя рассказывали, да и Данила Карбыш, воспитатель и приятель отцов. А Янек Виткевич таким побратимством просто-таки бредил. – А тот марселец?
Про Данилу он даже не вспомнил – понятно, что слуга не мог быть побратимом господ, об этом не стоило даже и думать. Данила и сам бы не согласился, даже если бы отец и предложил ему такое в те времена.
– Он умер от лихорадки в Парамарибо, – нехотя шевельнул плечом пан Рыгор. – Мы трое остались. Втроём и во Францию вернулись.
– А как же Виткевич? – вспомнил Глеб. – Они же ведь с отцом тоже друзья были! Потому пан Викторин и хотел опекунство у Довконта перебить!
– Пан Викторин служил в другом полку, – пан Спакойны говорил всё неохотнее и неохотнее, чувствовалось, что он уже жалеет, что рассказал слишком много, и что откровенно тяготится собеседником. – На Гаити он с нами не был. Я же говорил – я потом служил в Испании, и ваш опекун Довконт – тоже. А ваш отец заболел по возвращению в Европу, а когда выздоровел, его направили воевать с австрийцами в Малопольшу. Там они с Виткевичем и познакомились.
Глеб ошалело помотал головой – рассказанное паном Рыгором не до конца умещалось в голове, слишком много всего он услышал.
– Да, тут на все каникулы хватит времени думать, – сказал он задумчиво. Под нос себе сказал, тихонько, а только пан Спакойны услышал.
– Каникулы, стало быть, у тебя, сударь? – поинтересовался он почти равнодушно.
– Да, месяц дали отдохнуть от математики, языков да морских дел, – Невзорович криво усмехнулся. – И от Питера, этой столицы дождей…
– Наших там не встречал? – тон пана Рыгора не изменился, но где-то в глубине – Невзорович готов был поклясться, что это так! – что-то напряглось, словно струна на колке.
– Да как не встречать, – откликнулся он. – Самого пана Мицкевича от наводнения спасал, с постамента снимали с друзьями.
– С какого ещё постамента? – пан Спакойны всё-таки удивился.
– Ну с памятника царю Петру, – охотно пояснил Глеб. – Того, что француз Фальконе на площади Сенатской поставил.
– Расскажешь? – пряча слишком явно прорезавшийся интерес, спросил пан Рыгор.
Уже потом, по дороге домой, Невзорович, вспомнив разговор с паном Негрошо, сказал камердинеру:
– Мне тут вчера про тебя, Данило, пан Рыгор кое-что порассказывал…
– Что ещё? – недовольно пробурчал Карбыш (не очень-то любил отставной улан вспоминать военное прошлое), хотя и поглядел хитро.
– Про то, как вы с батюшкой на Гаити геройствовали.
– Где? – искренне изумился Данила, и Глеб невольно растерялся – неужели врал пан Спакойны? Вроде бы нисколько не Мюнгхаузен и даже не Радзивилл, который Пан Коханку.
– Гаити, – повторил он озадаченно. – Остров…
– А! – протянул Карбыш, морщась и заметно бледнея, и панич понял – камердинер (а тогда – отцов
