спросил он, но начальник лишь молча постучал по злополучному притоку на карте.
– Да уж, недоглядочка вышла, – сказал кэп, взглянув туда, куда настойчиво тыкался палец моего начальника.
– Будет вам «недоглядочка»! – прорычал начальник. – Вот заводите свой тарантас и топайте туда. Срочно.
Мой кэп поднял на него глаза, и его губы чуть растянулись в ехидной полуулыбке.
– Так ты же сам вчера мотористов домой отпустил. Они еще в обед на «Казанке» ушли.
– Та-ак! – зверея сказал начальник. – Вдвоем идите.
Я удивился. Пароход, конечно, невелик, но все же – не моторка. Однако капитан рассудил иначе.
– А что, Андрюша? Проветримся. А к вечеру вернемся.
– Вот-вот, – сказал начальник, – проветритесь…
Когда мы вышли с базы, до полудня оставалась еще пара часов.
Не скажу, чтобы неожиданный рейс расстроил меня, но… появилось откуда-то предчувствие. Не предчувствие чего-то конкретного, но – предчувствие «вообще», просто ощущение необычности происходящего.
К полудню мы прошли больше половины расстояния до нужного нам притока. Облака, стягивавшие небо всю последнюю неделю, опустились ниже; пошел мелкий дождик. И тут я вдруг заметил, что бравый мой капитан как-то сер лицом и слишком согнут.
– Николаич, ты чего? – спросил я.
Кэп натужно улыбнулся.
– Да приплохело малость, Андрюша.
– Так, может, вернемся?
– Еще чего. Твой начальник нам руки-ноги поотрывает. Да не волнуйся ты, у меня бывает. Так – сердчишко. Сейчас пройдет.
Привыкнув видеть в своем капитане образец здоровья и бодрости, я легко ему поверил. И правда, вскоре кэпу полегчало, и до нашего злополучного притока мы добрались нормально.
Затягивать работу не хотелось, и я решил сделать одну станцию там, где приток этот впадал в Кичугу, и еще парочку – повыше. Кэп остался в рубке, я же отправился на ют – возиться со своим оборудованием. Хотя по инструкциям полагалось непременно при взятии проб становиться на якорь, сейчас для этого попросту не хватало людей. Мы договорились, что кэп будет подрабатывать двигателями, чтобы удерживать судно на одном месте. Однако очень скоро я заметил, что нас сносит. Машина продолжала потихоньку чавкать, но течение все же оттаскивало пароход в Кичугу.
– Кэп! – крикнул я. – Сносит же!
Ответа не последовало. И машина, против моего ожидания, не застучала чаще. Помимо всего прочего, пароход понемногу разворачивало поперек течения. Проплыл совсем рядом мыс при слиянии притока и Кичуги – нас выносило в главное русло.
– Кэп! – снова крикнул я и, торопясь и чертыхаясь, принялся выбирать из воды свое барахло. Бросив все на палубе, я кинулся на мостик.
Кэп лежал в своем кресле, согнувшись и прижав руки к груди, и как-то странно тихо сопел. Я встал к штурвалу, спрашивая о чем-то у старика, развернул пароход носом против течения и перевел рукоять хода с «самого
