любезный, Николай Егорович нам и не нужен. Коллекция у хозяина имеется на продажу – фарфоровые статуэтки. Я бы купил одну-две.
Глаза управляющего забегали, видать денежки сильно любил и приворовывал изрядно.
– Давай, показывай, – без обиняков приказал Неустроев.
Прошли в переднюю залу и глаза Германа Георгиевича почти вывалились из орбит, его поразили голые стены, отсутствие мебели и примитивные светильники. Кронид Нифонтович легко толкнул его в бок и чуть качнул головой.
– Вот, тут статуэточки, в стеклянном шкафчике, – сказал управляющий.
Пять изящных изваяний стояли в шкафу на некотором удалении друг от друга.
– Именно такую я искал, – Неустроев взял в руки сидящую девушку с книгой на коленях и откинутой головой, – известная «читательница», верно?
– Верно-верно, – затараторил управляющий.
На Германа Георгиевича смотреть было больно.
– Какова цена, – не отступал Неустроев.
– Сто рублей, – сказал, как выдохнул управляющий.
– Они идут по пятьдесят, – Неустроев вернул статуэтку на полку.
– Ладно, черт с вами, семьдесят пять.
– Шестьдесят, моя последняя цена.
– Давай, – махнул рукой управляющий и превратился в обычного барыгу.
– Нам пора! По возвращении кланяйся Николаю Егоровичу, – Неустроев направился на выход.
Всю дорогу пассажиры молчали, понятно было только, что предположения Кронида подтвердились.
Сергей мигом сдал на конюшню лошадь, коляску и вотолу, устремился в контору. Кронид Нифонтович что-то чертил на бумаге.
– Слушай меня внимательно, – обратился он к Очкасову, – помнишь, я тебе заявил про везение? Похоже так оно и есть. Мецената Добродеева скорее всего убили, его имение оказалось в руках злоумышленников. Из дюжины статуэток, что значились в коллекции, осталось пять, да и то пятую я выкупил. Но какая связь Добродеева с «Добровольным обществом», я пока не знаю. Это и предстоит нам выяснить.
– Осмелюсь доложить, что, оказавшись возле особняка после вашего ухода, я подвергся допросу со стороны двух личностей бандитской наружности.
– Расскажи подробно, – заинтересовался Неустроев.
– Рассказывать нечего, я претворился убогим, глухонемым. Они думали, что я легавый и таких же легавых привез. Но мое притворство сослужило добрую службу. Они отстали. Почему полицейских зовут легавые?
– В полиции служат сыскари – спецы по розыску преступников. Каждый имеет специальный жетон, который свидетельствует об их принадлежности к полиции. Жетоны прикрепляют с внутренней стороны лацкана пиджака. А чтобы его не потерять, с лицевой стороны вещают значок, как правило охотничий, и два знака между собой скрепляют. Получается, наружу он охотник, а на самом деле полицейский. А охота всегда с легавыми собаками.
– Никогда не слышал.
– Жду
