там кони стали пропадать, потом люди. А потом они на мосту трехметрового урода увидели: мускулистый, голый, весь в шрамах. Простоял часа три и ушел. Вскоре началось…
– Да помню я все! Идут юми по Левобережью, идут, и никуда нам от них не деться.
– Может, со Стадиона и не вернутся вовсе – ни Светка Рабица, ни Молекула с Алиной, ни Медуза. А мне повезло, если б не алкоголь, тоже была б сейчас неизвестно где…
Конопля поднялась со стула, протянула ему карабин.
– Заряжено, не переживай! Не по делу не стрелять! – Конопля дернула за какую-то веревку, торчащую из углубления в стене, вдали раздался негромкий звонок. Вскоре в «служебке» появилась заспанная Лагунья.
– Что, пора уже? – спросила она.
– Нет, отдыхай, я за тебя отдежурю… Ты мне девчонок немых позови, с Быркой пойдут.
Лагунья послушно кивнула и исчезла в дверях.
Когда появились девочки, в воздухе повисла почти осязаемая тревога. Девочки держались за руки и смотрели в пол. Конопля поинтересовалась:
– Все в порядке?
Девочки промолчали. На них были легкие платьица в нелепый горошек: у Да – синий, у Нет – розовый. Пожалуй, только этим они и отличались…
Пока Конопля объясняла им про хворост, Бырка пытался вспомнить, как они выглядели в его снах – уж точно не в таких платьях с дурацкими кармашками. Какая-то деталь не давала ему покоя. Вспомнил! Ногти… Их желтые, совсем не детские ногти были испачканы грязью, будто они рыли руками землю. Еще – запекшаяся кровь под ногтями. Понимая, что все это было во сне, прапорщик с какой-то особой злостью процедил сквозь зубы:
– Покажите руки.
Девочки, глядя на него исподлобья, с непритворным испугом протянули руки. Конопля с удивлением смотрела на происходящее, потирая шею. Бырка с глупым, слегка тревожным видом осмотрел ладони и ногти девчонок и разочарованно отпустил их.
– Что за глупости, прапорщик? – улыбнулась дежурная, взглянув на свои руки. – Когти искал?
– Когти, – смущенно подтвердил Бырка и указал рукой на дверь. – Прошу.
Пропустив Да и Нет вперед, он шагнул за ними в коридор и направился к массивному железному выходу из Бункера. Помедлив у прибора, напоминающего перископ с подводной лодки (такой же был в служебке), он дернул рычаг и стал вращать массивный «руль». Дверь с грохотом отворилась, свежий лесной воздух и солнечные лучи весело ворвались в промозглое нутро помещения, освежая коридор, как старый добрый «Ландыш» превращал в весеннюю поляну засранные кабинки общественных туалетов на вокзалах страны. Бырка с девочками вышли, очутившись в бетонированном углублении перед Бункером, густо поросшем мхом и травой. Конопля наклонилась, подобрала с пола серую иголку, совсем не похожую на сосновую, и задумчиво покачала головой. Вспомнила старую песенку:
Не губите ежиков, пожалейте ежиков,
Полюбите ежиков, как люблю их я.
Не гоните
