брата и двух сестёр, не оказалось среди живых, – произнёс капитан Давыдов так, будто ударил прикладом ППШ по голове. – С другой стороны, оккупационные власти строгой отчётности по арестованным, умершим и казнённым не вели. А если такая документация и была, то обнаружить её не удалось. В Кондопоге был лагерь для так называемых «неродственных народов». Знаешь, что это такое?
– Успел узнать, – хмуро ответил Александр. – Во время оккупации Карело-Финской ССР финны разделили всех жителей на так называемые «родственные народы», карелы, финны, ингерманланцы, веспы и даже эстонцы; и на так называемые «неродственные народы» – русские, украинцы и все прочие.
– Верно, – капитан Давыдов кивнул. – Твои близкие вполне могли угодить в концлагерь для «неродственных народов» и сгинуть в нём без следа.
– Вы хотите сказать, – медленно произнёс Александр, – что в той братской могиле на городском кладбище моих родных может и не быть?
– Может да, может нет, – капитан Давыдов виновато пожал плечами. – Ещё раз повторю: у твоего отца не было никаких причин скрываться от советской власти. Тем более у него на попечении были жена и трое несовершеннолетних детей. Но раз твоих родных не оказалось среди живых, значит, они среди мёртвых. Не мне объяснять тебе, какую войну мы вынесли.
Это точно, сухой ладонью Александр провёл по горячей щеке. В СССР не осталось ни одной семьи, которая не потеряла бы родных и близких на фронтах Великой войны, в оккупации или в тылу под снарядами и бомбами фашистов.
– Да, кстати, – капитан Давыдов первым нарушил неловкую паузу. – Раз ты теперь участковый инспектор милиции, то у тебя появилась отличная возможность выяснить судьбу своих родных. Походи, поспрашивай, в тут же деревню Дубуяна загляни. Как знать, может сумеешь найти если не живых, то хотя бы могилы, настоящие могилы, а не предполагаемые.
Дознание рекомендую начать с Раи Малюковой, она как раз в леспромхозе работает, комендант общежития. Это она по большей части рассказала мне о судьбе твоих родных. Рае Малюковой довелось пережить оккупацию, сперва в Четвёрочке, а потом и в Кондопоге. Уже здесь она встретила Красную армию.
– А, может…, – неуверенно было начал Александр.
– Нет, не может, и в ближайшие десять лет тоже не может, – сказал, как отрезал, капитан Давыдов. – Эксгумация тел и опознания займут очень много времени. Нельзя раскопать братскую могилу, быстренько проверить, нет ли среди погибших твоих родных и, как ни в чём не бывало, закопать её обратно.
– Тоже верно, – нехотя согласился Александр.
Глава районной милиции прав как никогда. Не по-людски думать только о себе. Если уж тревожить мёртвых, то нужно будет опознать всех, или хотя бы попытаться это сделать. А это и в самом деле долгая и кропотливая работа. Во время войны Александру неоднократно приходилось раскапывать могилы. По собственному опыту он прекрасно знает, как быстро разлагается тело погребённого, как сильно оно изменяется и как сложно
